Двойной агент Сторм в Аль-Каиде и ЦРУ. Тим ЛистерЧитать онлайн книгу.
Вибеке, мне очень не хватало подруги. Влюбился я в Самар с первого взгляда, и не только за ее экзотическую цыганскую внешность – живые темные глаза, полные губы и черные как вороново крыло волосы, но за царственную манеру держаться, сразившую меня наповал.
Самар была из большой иммигрантской семьи палестинских христиан. Скоро ее мама уже относилась ко мне как к сыну. Я чувствовал себя нужным, и не только за то, что могу в драке склонить чашу весов на свою сторону.
Вскоре я сделал предложение, а ее семья устроила в честь помолвки вечеринку. Она шла вполне благопристойно в одном из местных залов, пока не появились ребята из «Бандидос». Бабушка Самар смотрела, как те в своих кожаных куртках дергались под арабские популярные песни и вдыхали дорожки кокса прямо между кускусом и пахлавой.
Семья Самар продолжала меня любить. Появление этой девушки в моей жизни заставило меня пересмотреть свое отношение к «Бандидос». Моя душа измучилась. Несмотря на все былые радости, жизнь в банде лишилась смысла.
Ночь моего двадцать первого дня рождения мы провели вместе, и я был счастлив: чувство для меня настолько редкое, что оно меня ошеломило. Я испугался его потерять. В последующие недели, когда Самар рядом не было, я перестал спать ночами. Мне чудилось, что я опять ввязываюсь в драку, меня снова бросают за решетку или я гибну от передозировки или удара ножом. Вариантов выпасть из жизни было много. И тогда Самар исчезнет.
Через пару недель после моего дня рождения в одно необычайно яркое утро я оказался в городской библиотеке. Если не считать Самар, моя жизнь казалась лишенной смысла. Я чувствовал себя опустошенным и нуждался в пристанище.
Библиотека, двухэтажное здание из гофрированной стали и бетона, стояла почти у самого уреза воды. В то утро она согревала своим теплом, защищая от холодного ветра с моря, продувавшего Корсёр насквозь. Некоторое время я смотрел на неспокойные воды пролива и пролет моста Большой Бельт. Я бесцельно блуждал взглядом по полкам, смутно улавливал болтовню, доносящуюся из детского отдела, но устремился к отделу истории и религии, предметам, всегда меня занимавшим, несмотря на растраченные впустую школьные годы.
Я никогда не был религиозен – меня даже выгнали из школы конфирмантов. Пастор сказал матери, что я слишком большой возмутитель спокойствия, даже для Бога. Однако я считал, что нечто вроде загробной жизни должно быть. Благодаря друзьям-иммигрантам – палестинцам, иранцам и туркам – я соприкасался с исламом и всегда завидовал крепости их семей, тому, что они всегда обедали вместе, узам, сплачивающим их перед лицом бедности и дискриминации.
Возможно, именно поэтому я уселся в нише с книгой о жизни Пророка Мухаммеда. И через несколько минут был настолько захвачен чтением, что внешний мир перестал для меня существовать.
В книге с соблазнительной простотой излагались принципы ислама и жизнеописание его основателя. Отец Мухаммеда умер до его появления на свет. Когда мать, Амина, посмотрела на своего новорожденного