В тупике. Сестры. Викентий ВересаевЧитать онлайн книгу.
вот, видите: все-таки, – все-таки, люди добрее и лучше, чем кажутся! Ведь вот стало же вам совестно! Но скажите, – почему теперь все стали такие жестокие?
Мужик улыбнулся хорошею мужицкою улыбкою.
– Верно. Осатанел народ.
– Но почему же?
Он подумал, но не нашел ответа. Пошевелил плечами и стегнул кнутом лошадь.
Легкий ветерок дул с залитых солнцем гор, пахло фиалками. Мужик разговорился. Он был из соседней степной деревни. Рассказал он, как после ограбления экономии Бреверна к ним в деревню поставили постоем казаков.
– Корми их, пои. Всё берут, на что ни взглянут, – полушубок, валенки. Сколько кабанчиков порезали, гусей, курей, что вина выпили. Девок за груди хватают, и не моги им ничего сказать, – сейчас за шашку. А мы чем виноваты? «К вам, – говорят, – след от колес ведет из экономии». Может, и из наших кто. Мало ли с войны солдат воротилось. Да ведь он сказываться не станет; если что своровал, схоронит. А к ответу всех поставили. Нашего брата как хочешь обижай. У зятя моего в Бараколе кадеты стали лошадь отымать, он не дает. – «Я, говорит, через нее хлеб кушаю». – «Ну, вот, покушай!» И из ливарвера ему в лоб. Бросили в канаву и уехали. Старики в город пошли жаловаться, все расписали, как было. Те опять приехали: – «Вы, – говорят, – жаловались?» – «Мы». Отхлестали нагайками и – ходу!
Катя в беспомощном негодовании оглядывала сверкавшие солнцем дали.
– Да это и большевики не хуже!
– Кто их знает. Нам все одно. Царь ли, Ленин ли, – только бы порядок был и спокой. Совсем житья не стало.
Мужик слегка подхлестывал кнутом лошадь. Несло от него чем-то светлым, тихим и крепким, что всегда чуялось Кате в мужиках сквозь их жадность, жестокость и грубость.
Подъехали к калитке дачи. Мужик внес мешок и отказался взять деньги.
Керосиновая лампочка тускло освещала пыльные выступы камней в подвале. Отдушины были завешаны дерюгами. Ася месила лопатою известку, Агапов, в фартуке, клал поперечную стенку, Майя подавала камни. Из-за стенки выглядывали ящики, мешки с мукою, бочонки.
Говорили шепотом.
– А золото я вот в эту щель вмазываю. Запомните, девочки! Вот, зеленый камушек, на высоте моего роста.
Вывели стенку под самый свод. Завалили ее старыми ящиками, пустыми бочками. Затрусили пол сором. Выходили из подвала поодиночке, зорко вглядываясь в глухую темноту ночи.
У профессора пили чай. Он сегодня ездил в город читать свои лекции в народном университете, и Катя забежала узнать новости. Профессор был заметно взволнован. Наталья Сергеевна сидела за самоваром бледная, с застывшим от горя лицом.
– Добровольцы по всем дорогам уходят в Феодосию, а оттуда в Керчь. В городе полная анархия. Офицеры все забирают в магазинах, не платя, солдаты врываются в квартиры и грабят. Говорят, собираются устроить резню в тюрьмах. Рабочие уже выбрали тайный революционный комитет, чтобы взять власть в свои руки.
Наталья Сергеевна сказала:
– У нас сейчас стирает девушка с деревни, рассказывала: в Насыпкое