Первая красотка в городе. Чарльз БуковскиЧитать онлайн книгу.
его наперстками. Кварты хватало на месяц. Раньше кварта, бывало, приканчивалась минут за 45. Я смирился. Я понимал, захоти Сара – и я исчезну окончательно. Лучше уж 6 дюймов, чем ничего. Даже чуточкой жизни дорожишь, когда конец близок. Поэтому я развлекал Сару. Ничего больше не оставалось. Она шила мне крошечную одежду и обувь, сажала на радиоприемник, включала музыку и говорила:
– Танцуй, малютка! Танцуй, мой шут! Танцуй, мой дурачок!
Что ж, сходить и получить компенсацию по безработице я все равно не мог, поэтому приходилось танцевать на радиоприемнике, а Сара хлопала в ладоши и смеялась.
Знаете, пауки пугали меня ужасно, а мухи были размерами с гигантских орлов; если б я попался в лапы кошке, она мучила бы меня, как мышонка. Но жизнь по-прежнему была мне дорога. Я танцевал, пел и цеплялся за нее. Сколь мало бы человеку ни оставалось, однажды он понимает, что может обходиться еще меньшим. Когда я гадил на ковер, меня шлепали. Сара везде разложила листики бумаги, и я срал на них. И отрывал от них кусочки еще меньше – подтираться. На ощупь – как картон. У меня начался геморрой. По ночам я не спал. Чувствовал себя человеком второго сорта, осознавал, что попал в ловушку. Паранойя? Как бы то ни было, лучше становилось, когда я пел и танцевал, а Сара давала мне пиво. Она почему-то оставила мне эти шесть дюймов. Почему – выходило за рамки моего понимания. Впрочем, почти все остальное тоже теперь выходило за мои рамки.
Я сочинял Саре песенки, так их и называл: Песенки для Сары.
– о, я нахальный такой карапуз –
то есть покуда не разойдусь,
да никуда не засадишь дружка,
кроме игольного, на хуй, ушка!
Сара хлопала в ладоши и смеялась.
– хочешь адмиралом стать на королевском флоте?
отрасти до 6 дюймов и ебись…
сможешь умываться золотистым ливнем,
когда Королева делает пись-пись…
И Сара смеялась и аплодировала. А что, нормально. Как иначе…
Но как-то ночью случилось нечто отвратительное. Я пел и танцевал, а Сара валялась на кровати, голая, хлопала в ладоши, хлестала вино и хохотала. Я был в ударе. Один из лучших моих концертов. Но, как обычно случалось, крышка радиоприемника нагрелась и стала жечь мне пятки. Терпеть больше не было сил.
– Слушай, крошка, – сказал я, – с меня хватит. Сними меня отсюда. Дай мне пива. Вина не надо. Сама пей эту бормотуху. Дай мне наперсток моего хорошего пива.
– Конечно, сладенький мой, – ответила она, – ты сегодня чудесно выступал. Если б Мэнни с Линкольном выступали так же, сегодня были бы с нами. Но они ни петь, ни танцевать не хотели, они куксились. А хуже всего – они возражали против Последнего Акта.
– Что же это за Последний Акт?
– Пока, миленький мой, пей себе пиво и не напрягайся. Мне хочется, чтобы ты тоже насладился Последним Актом. Совершенно очевидно, ты гораздо талантливее Мэнни или Линкольна. Я в самом деле верю, что у нас с тобой может произойти Кульминация Противоположностей.
– Ох, ну еще бы, – сказал я, опустошая наперсток. – Налей-ка мне еще. И что же это за Кульминация Противоположностей