День цезарей. Саймон СкэрроуЧитать онлайн книгу.
назад прибыли в Остию. Но дошел до нас и слух о том, какая именно его постигла смерть.
Бурр смерил трибуна хладным взглядом.
– И что же это за слух, Мантал?
Трибун неловко поерзал.
– Поговаривают, что он был… отравлен.
– Вот как? Отравлен?
– Кем-то близким из дворца.
– Даже так? Может, и имя называлось?
На лице трибуна явственно различалось смятение.
– Прошу извинить. Я лишь повторяю то, что слышал.
– Так что же именно ты слышал, Мантал?
– Так, разговор в местной таверне… Какой-то пьяный крикун, только и всего.
– Что же именно сказал тот крикун? – настойчиво осведомился Бурр.
– Сказал… Сказал, что императора отравила Агриппина.
В зале нависла тишина, которую со змеистой улыбкой нарушил опять же Бурр:
– А ты сам веришь таким обличениям? Веришь, что верная мужу римская патрицианка могла совершить такое гнусное злодеяние? Веришь, спрашиваю, или нет?
– Нет, господин военачальник. Конечно же, нет.
– Тогда я рекомендую тебе впредь никогда не произносить в моем присутствии подобные несуразности. И ни перед каким другим преторианцем. Никогда. Ясно ли тебе это, трибун Мантал?
– Ясно, господин военачальник.
– Тогда будь добр, присядь. Я поговорю с тобою позже, и ты укажешь мне в точности, в которой именно таверне тебе довелось услышать эту оскорбительную историю. Если повезет, то мы сможем выяснить, чей именно гнусный язык произносил эти словеса, и тогда уж он ответит за свои крамольные речи.
Катон слушал все это со смутной тревогой. Так вот как знаменуется начало правления нового императора… Безжалостным подавлением любого несогласия и отлавливанием тех, кому хватает смелости хотя бы усомниться в способах, путем которых Нерон пришел к власти. Трибун Мантал теперь помечен; интересно, сколько времени понадобится Палласу, чтобы узнать о крамольной выходке и наказать виновника показательным образом?
– Громы Юпитера, – прошептал Макрон Катону на ухо. – Тебе не кажется, что это все же перегиб?
– Боюсь, ты прав, – тихо ответил тот.
– Я не подвизался хватать по тавернам пьянчуг. Мое дело оберегать Рим и сражаться с варварами. Только это, и ничего иного. А не всякий вздор.
Краем глаза Катон заметил, что на них поглядывают некоторые из офицеров.
– Катон, будет тебе… Сейчас не время.
– Какие еще будут вопросы? – хмуро спросил Бурр.
Среди сидящих поднялся еще один, на этот раз центурион – коренастый, с волчьей проседью; грубое морщинистое лицо обрамлено клочковатой щетиной. Этот, в отличие от предыдущего оратора, никакой нервозности не выказывал.
– Из нас здесь многие слышали о награде, которую император роздал тем, кто оставался в столице при его восшествии на престол. Годовая выплата солдатам и пятигодовая – офицерам. Это так?
Бурр вместо ответа ограничился кивком.
– Я