Попытка возврата: Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия. Владислав КонюшевскийЧитать онлайн книгу.
армии. Ни имени, ни фамилии в ней не было, зато присутствовала печать и подпись. Правда, печать была несерьезная – просто штамп с номером. М-да… Фиг бы у меня получилось этот листок найти, если б не знал, что искать. Он не прощупывался вообще. Но я нутром чуял, что что-то похожее должно быть. Ведь выполнит такой вот человек задание, а к моменту выхода к нашим все уже десять раз изменится. В смысле позиции войск в месте выхода. И чтобы не было недоразумений с озверевшими от количества немецких диверсантов полковыми особистами, имеется вот эта тряпочка. И цифры на штампе, наверное, что-то обозначают. И штампы эти наверняка периодически меняются.
Пока разглядывал документы, связанный пришел в себя. Видно было, что он, не открывая глаз, пытается определить, какая именно хрень с ним приключилась. Ну, пусть определяется. Связал-то я его на совесть, так что неожиданной подляны ждать не приходится. Мужик наконец открыл глаза и посмотрел на меня в упор. Потом покрутил головой и, не увидев больше никого, опять уставился в мою сторону. Ударными темпами доедая шоколад, я делал вид, что мне интересна только эта жрачка.
Молчание затягивалось. Первым не выдержал он. Поведя подбородком, пытаясь убрать мешавшую веревку, спросил:
– Ты кто?
Так и подмывало ответить: «Дед Пихто», но я сдержался, продолжая молча жевать и смотреть на лежащего пленника. Помолчали еще. Видно, пятнистый терялся в догадках, кто же его взял. С двумя пистолетами, в кожанке и черных, грязнущих уже джинсах, заправленных в ботинки, я был похож, скорее, на революционного матроса, чем на немца.
– Ты меня слышишь?
Мужик опять попытался наладить контакт. Уже лучше. Начни сам его спрашивать, он вполне мог заткнуться и молчать. Не зря ведь есть выражение – партизан на допросе. А так – мне от него вроде ничего и не надо. Это ему от меня надо. Вон как ерзает…
А ведь действительно, что-то он сильно ерзать начал. Ё-моё! Он же рядом с муравейником лежит, а я и не заметил. Быстро подхватив пленного за веревку на ногах, оттащил на несколько шагов в сторону. Потом снова уселся в паре метров от него и закурил. Достали уже меня эти немецкие сигареты. От суховского «Казбека» я кашлял, от солдатского самосада вообще чуть не помер. Затянулся и застыл – ни вздохнуть ни выдохнуть. А от немецких – такой кисляк на языке, что курить противно. Да и пасты зубной тут нет. Вот чего сильно не хватало, так это зубной пасты. Чистишь зубы, как дурак, еловой веточкой, без ничего. Никакого, как в рекламе говорится, свежего дыхания, блин!
– Веревку ослабь – горло сильно давит.
Ага – пятнистый опять внимание привлекает. Подойдя к нему, разрезал веревку, перетягивающую горло, и опять отошел, но не уселся, а остался стоять. На фиг, на фиг. Уж больно он резкий. Надо будет, если что, первым успеть. Мужик покрутил головой, разминая шею, и сел, опираясь на корень дерева.
– Так кто ты, парень?
– Немецкий шпион. Главный фашистский диверсант на службе у Канариса.