Большой бонжур от Цецилии. Елена РоговаяЧитать онлайн книгу.
все, что только можно. Вот, единственное, с чем мне осталось расстаться, так это маленькая сковородка, которая на чужбине будет мне напоминать родной дом, – попыталась давить на жалость Раиса.
– Господи, что только не тащат с собой! – недовольно буркнула девица, шлепнула печать и, пожелав приятного полета, отдала документы.
– Ну, что я говорила! – ликующе произнесла Раиса Матвеевна. – Число-то счастливое!
– Для кого как, – прошептала Соня, окончательно распрощавшись со сковородой.
Советского человека трудно чем-либо напугать. Советский человек многое повидал на своем веку и не собирается впадать в панику перед житейскими трудностями. Так думает каждый, пока не столкнется с визгливой теткой-контролершей, закрывающей пышной грудью выход безбилетным пассажирам или работниками погранично-таможенной службы. Даже если у вас все в порядке, мысли «а вдруг что-то не так, и все…» постоянно кружатся в голове, отнимая покой у отъезжающих и остающихся на родной земле заплаканных родственников. Для всех очевидно: ровная желтая полоса на мраморном полу безвозвратно разлучает родные души, выжимает из «предателей» Родины обильные слезы и вселяет абсолютную уверенность в смутном будущем, которое наверняка появится у них на чужбине.
Нездоровый страх перед работниками таможни вызывает учащенное сердцебиение, покраснение щек, обильное потоотделение и глубокое чувство вины у всех законопослушных (и не очень) граждан.
Состояние Раисы Матвеевны при прохождении таможенного контроля было сродни предобморочному. Она то и дело тяжело вздыхала, поглядывая с тоской на брошенную ею семью.
– Вы в отпуск летите или на постоянное место жительства? – поинтересовался сосед по очереди.
– На постоянное.
– Вот и я тоже. Бабка моя померла, и дети к себе жить зовут. В нашей деревне уже почти никого не осталось. Все разъехались. Школы нет, больница далеко. К врачу нужно в район ехать. Ноги у меня больные, чтобы с хозяйством управляться. Кое-как распродал скотину за бесценок, и к сыновьям. Дом у меня добротный был, да кому он в далекой деревне нужен! Городские купили усадьбу под дачу. Уезжаю, а душа рвется на части. Ведь жизнь там прошла. Могилы родных бросаю. Все бросаю!
– А я без сожаления оставила детям квартиру. Они у меня замечательные. Вон, стоят, ждут, пока я контроль пройду.
– Следующий, – поставленным голосом произнес таможенник. – Паспорт, документы, деньги, билеты.
Мужчина послушно представил офицеру все необходимое.
– Владимир Генрихович Штерн, – медленно произнес таможенник, – деньги везете?
– А как же без денег!
– Какую сумму?
– Сто пятьдесят марок, и, заметьте, не почтовых.
– Не положено.
– Как так не положено?
– Перебор, товарищ Штерн. Вы имеете право провозить валюту, эквивалентную тридцати рублям, и ни центом больше, – строго произнес таможенник. – Все, что выше – подлежит конфискации. Положенную сумму можете взять с собой,