Девочки в огне. Робин ВассерманЧитать онлайн книгу.

      С легкой руки Лэйси посиделки у меня дома стали регулярными, и было лишь вопросом времени, когда мать потребует пригласить «эту Лэйси» на обед, чтобы своими глазами взглянуть на чародейку, которая заставила отца вспомнить о своих панковских корнях, а дочь – облачиться в обноски дальнобойщика.

      – Мама поведет себя по-дурацки, да? – сказала я, когда мы с отцом возились с ворохом наклеек «Паблишинг клирингхаус»[11]. Это был наш с ним многолетний ритуал еще с тех времен, когда я верила: если аккуратно лизнуть каждую наклейку и поцеловать конверт на удачу, то к нашему порогу обязательно доставят огромный чек на миллион долларов. Я давно потеряла тот клочок бумаги, на котором педантично составила список барахла, которое куплю, когда разбогатею, но мне по-прежнему нравилось мятное мороженое с шоколадной крошкой, которое являлось частью ритуала, как нравилось и то, что мама в процессе не участвовала.

      Лэйси должна была явиться через пару часов. Мама приготовила лазанью – единственное, что ей удавалось.

      – Полагаю, мы оба знаем, что твоя мама какая угодно, но только не дурацкая.

      Вполне справедливо: ее религией было «жить как все». Мама ни разу не намекала, что жаждет моей популярности, – видимо, невозможность такого развития событий говорила сама за себя, – зато она на каждом шагу советовала мне не высовываться, быть тише воды, ниже травы, не повышать голоса, а лучше помалкивать. Чтобы отодвинуть промахи на более позднее время, когда они не столь фатальны. «С возрастом уже есть что терять, и теряешь не все разом, кое-что все-таки остается, – сказала она мне однажды, когда мы листали ее фотоальбомы, где на старых снимках была запечатлена неловкая девочка-подросток с несуразными выпуклостями, а уже на следующей странице появлялись розовощекая первокурсница и молодая мать с мутными глазами и младенцем на обтянутом халатом бедре, словно все промежуточные годы выпали и потерялись; может, ей так и казалось: она что-то упустила. – Чем ты младше, тем легче все испортить».

      Папа был в нашей семье штатным мечтателем: покупал лотерейные билеты, составлял постоянно растущий список изобретений, которые он так и не внедрил, бизнес-проектов, которые так и не начал, лицензий, которые так и не приобрел. Мама хранила свои фантазии при себе, и нам всем было легче притворяться, что их у нее нет вовсе.

      Обед прошел ужасно. Мы вчетвером сидели в обшитой деревянными панелями столовой, устроившись на уголке длинного стола, которым никогда не пользовались, и ковыряли подгоревшую лазанью на покопанных тарелках из «Кеймарта»; мать хмурилась всякий раз, когда Лэйси роняла на клеенчатую скатерть крошки чесночного хлеба, а Лэйси то ли вежливо притворялась, что ничего не замечает, то ли действительно не замечала, направив все силы на прохождение массированного блиц-опроса: где работает ее мать, к какой церкви принадлежит отчим, какие у нее планы на колледж (никаких), и каждый следующий вопрос фатально превосходил по банальности предыдущий, и все они были достаточно унизительными, но не могли сравниться с испепеляющим взглядом