Город шаманов. Николай ЗайцевЧитать онлайн книгу.
мне неведомо! Север, барин, тут. Забыли, куда приехали? Ничего нет, кроме снега! Злой климат, добрые люди. Есть кислая брусника. Говорят, помогает. Первое лекарство! Она у них от всего. И всегда есть на столе – цинги боятся. Будете?
Я почувствовал в горле бруснику и с трудом сглотнул горечь. Поморщился. Скривился и замахал отрицательно головой.
– Знал, что не будете. Чаю, барин?
– Спасибо, Прохор, не откажусь. И возьми себе двойное жалованье за этот месяц.
– Премного благодарен, Иван Матвеевич, – расцвел дядька, подходя ближе. – Газету? Ей правда неделя сроку. Свежая, говорят.
Я покосился на мятый пожелтевший от жира сверток. Отрицательно покачал головой.
– Не серчай, Прохор. Честно, другую жизнь начинаю.
– Это какую же? Зимняя охота что ли? Знаю. Проходили. Друзья вас приносили с охоты не раз.
– Спортивную. Никакой охоты, Прохор. Клянусь! Только спорт! Без алкоголя. Друзей у меня тоже нет. Только ты!
– О, как!
– Я серьезно! Готовь лыжи!
– Лыжи?! Лыжи? В своем ли вы уме, барин? Там же темно и холодно.
Я мельком глянул в окно. Серый день без солнца. Небо затянуто свинцовыми тучами. Не очень удачный день для новой жизни, но я был полон решимости.
– Сейчас пробегусь на лыжах. Потом плотный завтрак. Затем чтение – приготовь мне журналы на немецком, финском. Фехтование. Обед. Английский, норвежский – без книг, найди мне достойного собеседника. Стрельба. Ужин. На ночь французский роман, теплое молоко с круассанами, письма и вуаля – ранний сон. Завтра дела. Один день поживу, как человек. Расслаблюсь и отдохну.
– Про молоко я узнавал. Тоже нет. Даже за золото. Про круассаны на кухне слышали, но предлагают пироги с палтусом или ватрушки с брусникой. Всё свежее и вкусное. Сам ел и не мог оторваться! Может быть начнете с завтрака? Каша готова. Бесподобная! Пшено с брусникой и пироги с палтусом.
Я прислушался к себе и понял, что кашу сейчас организм не примет. А уж бруснику-то я навсегда запомню! И точно никогда и ни с чем есть не стану.
– Прогулочный костюм и лыжи, Прохор. Новая жизнь не ждет.
Прохор сокрушенно помотал головой.
Уже во дворе, когда я прыгал, разминаясь и громко ухая, пытаясь хоть как-то согреться, у дядьки моего с ветераном-инвалидом состоялся презанятный разговор. Одетые оба в заячьи тулупы, в натянутые по брови косматые шапки, они как-то сочувственно смотрели в мою сторону и громко шептались. Инвалид курил козью ножку, сплёвывая махорку в снег, а Прохор сердито натирал лыжи, готовя их к пробегу.
– Занятные лыжи, – говорил один.
– Лыжи, как лыжи. Беговые.
– Уж больно узкие. Зачем ломали? Как с таких стрелять-то? Падать будет!
– Ничего не ломали, с Англии заказывали.
– Господи, чудны дела твои. С Англии! У извергов?! Да вон лопарей попросите, они первые лыжники, такие вам лыжи сделают – все завидовать будут. А то уж ваши лыжи смешны больно.
– Не смешные, а беговые.
– От кого бегать?
– Ни от кого, а для чего.
– Ага, –