Письма Филиппа. Павел Юрьевич ФёдоровЧитать онлайн книгу.
защитный клапан, который сохраняет ему таким образом жизнь. Так вот у этого больного сознание отказалось отключаться и потому, как правило, при такой боли человек не может жить более двух-трёх часов, а он прожил более пяти суток, представляешь, более пяти суток. Он умер через два часа, как Надя вышла из клиники, видимо у него была некая энергетическая связь с ней. Может быть он даже ещё жил, какое-то время, если бы она не ушла.
– И что? Человеческая психика может проделывать невероятные вещи.
– Потерпи, это ещё не самое главное. Надя пришла домой, легла на кровать и более не вставала, а через два месяца умерла.
– Умерла?
– Да, умерла. Люда мне рассказала, что произошло. Когда дочь её вошла в комнату, то она подумала, что пришло приведение, она была безжизненного серого цвета, руки дрожали и невероятный ужас в глазах. Она даже не плакала, а только сказала: «Мама, ведь каждое моё касание к нему, приносило ему страдания, чудовищные страдания, а я даже не понимала этого…, я шутила, ругала его, при этом причиняя ему нестерпимую боль…, а потом я бросила его, оставила наедине с этой пыткой, даже не понимая, что же я творю…!». Люда мне тогда сказала ещё вот что: «Я сильная женщина, твоя мама была очень сильной женщиной, и я считала свою дочь очень сильной, но она оказалась сильной только при осознании того, что она освобождает человека от страдания, а когда она поняла, что она причинила страдания человеку, то оказалась не готова принять это, для неё это стало невыносимо, даже несовместимо с жизнью. Сила сострадания для неё оказалась слишком высокой».
– Она любила его.
– Да, совершенно верно, и он любил её, вот так бывает. Даже не будучи знакомыми, на операционном столе, почти в бессознательном состоянии можно так полюбить человека, что даже умереть от её силы.
– Я думаю, что здесь не только это, точнее не совсем любовь, ну в том смысле, в котором, что ли, люди её воспринимают, как что-то светлое, радостное, дающее начало жизни, нет не так всё это.
– Точно! – Александр встал с кресла и начал ходить по комнате, – совершенно точно, это что-то глубже, настолько глубже, такое ощущение, как будто стоишь перед бездной, и что там, если переступить некую невидимою черту, даже не представить! Я думаю, что это не пропасть, в которой пропадают, а что-то вроде границы между мирами, уровнями или эпохами, не знаю…, но думаю, что Надя таким вот образом перешла её и сразу здесь умерла, а на самом деле живёт, там…, с ним, с тем, кого любит.
– То есть ты считаешь, что мы все подошли к некоему переходу и Надя является кем-то вроде первопроходца, так что ли?
– Да! – Александр остановился напротив меня, – да, это переход, он начался, потому времени, того, которое мы знали, не понимали, но хотя бы жили с ним, теперь нет.
– Новая эпоха, – я задумчиво смотрел на огонь в печке, – значит мы все всё-таки подошли к некоему рубежу…, для кого-то он последний, а для кого-то только продолжение его жизни, там…, а что является