Технология власти. Абдурахман АвторхановЧитать онлайн книгу.
в ссылке беспокоить ЦК своими статьями и прокламациями, проникавшими внутрь страны[4].
Перепечатанные в Москве, на ротаторе, материалы Троцкого широко распространялись не только между членами партии, но и среди беспартийной интеллигенции. Я сам одну из таких статей Троцкого получил в Коммунистической академии, где существовала нелегальная ячейка троцкистов. Замечу тут же, что эта статья Троцкого сохранялась у меня почти десять лет. Только в 1937 году, фильтруя свой архив от антисталинской литературы на случай возможного обыска и ареста, я натолкнулся и на нее, прочел внимательно еще раз, мысленно поклонился Троцкому за его пророчество об «эпигонах» и «термидорианцах» и сжег.
Ввиду такой непрекращающейся «контрреволюции» Троцкого, Сталин поставил перед Политбюро вопрос о суде над Троцким. Все понимали, что на этот раз Сталин добивается физического уничтожения своего противника. Из членов Политбюро Сталина поддержали только Молотов и Ворошилов. Рыков, Бухарин и Калинин выступили против суда над Троцким. Наконец было достигнуто компромиссное решение: выслать Троцкого за границу.
Сталин долго не шел на этот компромисс, пока его не заверил начальник ОГПУ Менжинский, что будет ли Троцкий находиться в Алма-Ате, на Лубянке или на Мадагаскаре, для его ведомства это не играет роли – «везде Троцкий будет находиться у нас» – успокоил Менжинский Сталина. Как известно, он не ошибся.
Второй спор происходил вокруг так называемого «Шахтинского дела». В конце 1927 года полномочный представитель ОГПУ по Северному Кавказу Ефим Георгиевич Евдокимов представил председателю коллегии ОГПУ Менжинскому весьма детально разработанное агентурное дело, из которого явствовало, что в г. Шахты на Сев. Кавказе существует нелегальная контрреволюционная вредительская организация, состоящая из группы старых специалистов. По данным этого дела выходило, что эта группа, будучи связанной со старыми хозяевами шахт за границей, ставит своей целью вывод шахт из строя путем систематического вредительства. Лубянка отнеслась к докладу очень скептически. Ввиду важности дела и к тому же хорошо зная повадку своих сотрудников строить карьеру на мифических делах, Менжинский предложил Евдокимову представить ему вещественные доказательства. Тогда Евдокимов поехал сам к Менжинскому, захватив с собой «доказательства», в числе которых он привез перехваченные его учреждением частные письма на имя некоторых из обвиняемых специалистов из-за границы. Менжинский не нашел в них никаких «вредительских установок», как утверждал Евдокимов. Последний стал настаивать на том, что эти письма зашифрованы.
– Хорошо, так вы их расшифровали? – спросил Менжинский.
– Нет, – ответил Евдокимов.
– Почему же?
– Ключи к шифру находятся в руках фигурантов.
– Значит?
– Значит, мы просим санкции коллегии на арест нескольких из руководителей шахт, – доложил Евдокимов.
– Даю вам двухнедельный срок: либо вы
За апрель – октябрь 1928 г. нами послано было из Алма-Аты 800 политических писем, в том числе ряд крупных работ. Отправлено было около 550 телеграмм. Получено около 1000 политических писем и около 700 телеграмм, в большинстве коллективных» (там же стр. 305).