Пиковая дама – червонный валет. Том первый. Андрей Леонардович Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
задушевностью спросил: – Нет ли у тебя, родной, копеек для «зубных капель»? Сам понимаешь, жабры горят… страсть! Ты уж, милый, сколотись мне на лекарство! – Глаза дворника жалостливо, как у бездомного пса, тлели великой надеждой. От него так знакомо тянуло «водочным сквознячком». – Так что же, ссудишь маненько, а?
– Нет у меня, – честно, с сердечным пониманием глядя в глаза Егору, соврал Алешка, крепко сжимая в кармане мятый червонец отца.
– Ну, тоже мне, нашелся потешный… в ухо меня чих-пых!… – сокрушенно, ровно разбил драгоценную чекушку, охнул Егор. Еще минуту назад живое, веселое его лицо вмиг помрачнело, взялось морщинами, напоминая теперь скисший огурец. Участие, забота и доброта – куда все делось?.. – Чо ж это тебя папаша так… собирал? Тьфу, еть твою черта душу… Один, что ли, живешь, при матери?
Не дожидаясь ответа, разбитые с латаным голенищем сапоги Чих-Пыха загремели к ограде, где его сиротливо дожидалась метла. И вскоре монотонное, широко-сердитое «ш-шурх, ш-шу-урх, ш-шу-урх» наполнило полдничную дрему театрального двора.
* * *
– Эй, малец, никак Чих-Пых у тебя деньги клянчил? Не вздумай давать, не отдаст. Он еще тот прохвост… Обычное дело. Егор нынче с похмелья, а впрочем, он дворник чинный, свою службу знает.
Алешка вздрогнул от неожиданности, крутнулся юлой. Перед ним на крыльце стоял худощавый, в коричневом сюртуке и таком же жилете, совершенно лысый, как бильярдный шар, служитель и с видимым интересом рассматривал новичка.
– Меня зовут Петр Александрович Гвоздев, я здесь заведую по хозяйству… – Выразительные навыкате глаза многозначительно задержались на богатой разнокалиберными ключами связке, которую он держал в руке. – Тебя, сказывали, зовут Кречетовым Алексеем. Что ж, пойдем, Кречетов, я покажу тебе дортуары14, сортир, умывальню, трапезную и выдам под запись постельное белье и одежду.
Алешка с недоумением глянул на лысого служителя, потом на свои, маменькой перешитые из отцовских брюки, которые с утра наутюжила Степанида, на подержанную, но еще куда как носкую гимназическую куртку Мити, что ладно сидела на нем, и снова на стоявшего перед ним господина.
– Ну, что ты, право дело, смотришь, как новорожденный на попа? Отцовские панталоны на тебе такие старые, что ей-ей, рискуют стать снова модными. Ступай за мной.
Гвоздев больше не сказал ни слова, развернулся и ходко направился по коридору. В «бытовке» – просторной, но душной, пахнущей нафталином и табаком, с длиннющими многоярусными стеллажами, – Кречетову, как и всем остальным воспитанникам, выдали номерные бирки, казенную одежду: китайчатую куртку, брюки, балетные по размеру туфли, – затем повели в дортуар и велели размещаться, указав на кровать и ночной столик.15
Вернувшись назад после беглого осмотра училища Петр Александрович деятельно разложил свой огромный гроссбух, пододвинул чернила и подал Кречетову широкое гусиное перо.
– Здесь распишись в получении.
Медленно, боясь допустить ошибку, старательно повторяя про себя слоги, Алексей
Дортуар – общая спальня воспитанников закрытого заведения (