Ракалия. Филипп Андреевич ХорватЧитать онлайн книгу.
ёкнуло ледяным, ноги заслабели. Он, заплетаясь языком, попробовал возразить:
– Но… я же… ниче.. го…
Гумбольдт его уже не слушал. Он напряжённо притаился, затем бормотнул скороговоркой:
– Конфринго-анимо-мутос.
И подпнул в воздух дико взвизгнувшую блоху, растопыренные когтистые лапы которой через мгновение перечертили весь мир Пино. Всё ухнуло во вспышке кромсающей боли, после чего наступил покой…».
Странный стол задрожал мелкой рябью, выпустив из-под себя нырнувшего к ножкам Пино. Его изящный кульбит закончился у узорчатого проёма решётки, – скорчив противную гримаску, с языком, Пино завопил:
– А зато мне всегда восемь лет. Вот так. И Гумбольдт ваш гуляет лесом.
Вывалившись из беседки, он резво скакнул метра на три, затем ещё и ещё, упрыгивая куда-то в сторону шелестевшей на ветру дубравы. Где и скрылся, странно вздёрнув напоследок кривыми безвольными руками.
Битюжка и Крох ошалело переглянулись, а Михрюта снова спрятала лицо в волосы. И голос её из укрытия звучал глуховато, будто в подушку:
– Вы же поняли?
Битюжка недоверчиво облизнулся, а Крох пискнул:
– Так Пино – он блоха?
Михрюта тяжело вздохнула.
Безумные приключения Попугайчика начинаются: птичья совесть
Сорок третье джукабря четыре тысячи сто двадцать первого года выдалось для Попугайчика неспокойным.
Не задался день с самого начала: кукушка в отведённые ей семь утра не выскочила из скворечной будки, как будто задумалась на пару мгновений, а затем, вспомнив о своём долге, решила – теперь уж поздно, момент упущен, не покажусь наружу, чего позориться…
А Попугайчик ждал её, кукушку. Проснувшись, как и обычно, чуть загодя, буквально за пару минут до концерта, думал о всяком, бессознательно ожидая первого для него, упорядочивающего утреннее бытие «ку-ку». Но оно всё не шло, и Попугайчик начал беспокоиться – уж не случилось ли чего? С ним ли, с кукушкой или с миром, который растворялся в предрассветных сумерках за окошком? А может, всё дело в часах? Но вроде нет – они-то как раз перестукивали мерно ходиками, напоминая о том, что всё в порядке и время идёт своим чередом.
Нетерпение, волнение, внутренняя дрожь Попугайчика нарастали – время уходило, а кукушки всё не было. Он начал возиться в постели, нервно позёвывать, тоскливо поглядывать в тёмный угол дома, куда как раз скользнул сквозь щёлку странный и непонятный луч… Время утекало, терпение – на исходе, и вот уже кажется, что придётся сегодня (в самую-то рань!) менять такой с трудом заведённый распорядок со всеми установленными ритуалами.
«Что же это за горе и неприятности?» – стонал про себя Попугайчик. «Уж столько лет ничего не приключалось, и вот, подумать только, кукушка исчезла. А значит, – надо ждать беды покрупнее, всегда ведь что-то ужасное начинается с потерянных кукушек…». Он уже беспокойным сердцем ощущал подступившую к дому ледяную глыбу неизвестности – своей мёртвой неизбежностью она напирала, захватывала пространство