Две жизни лейтенанта Деливрона. Илья ДрокановЧитать онлайн книгу.
началось одно из первых занятий с новой группой студентов. Как и в первом потоке, перед ним навытяжку стояли пять человек: трое худеньких юношей и два человека в возрасте около тридцати лет, в гражданском платье, под которым легко определялись гимнастические фигуры и строгая выправка офицеров японской армии. Один из них при знакомстве представился, как капитан Ояма, другой – как лейтенант Ямагути. Оба передали учителю поклон от господина майора Тагаки, который воюет на фронте, но нашел возможность прислать письмо, в котором обращался с просьбой к господину Деливрону уделить по возможности наибольшее внимание обучению студентов-офицеров. Андрей согласно кивнул и сказал, что постарается выполнить просьбу майора, который запомнился ему как очень старательный ученик.
Биографические данные обоих офицеров и их характеристики Андрей передал шифровками в Шанхай.
Во второй группе занималась одна молодежь – четверо юношей и одна девушка, появление которой было довольно неожиданно. Деливрон знал, что во всех группах по изучению русского языка до сих пор занимались одни мужчины. Но по поводу появления девушки коллеги-преподаватели предупредили его, что она – дочь одного из руководителей университета и включена в группу в порядке исключения, и именно к Деливрону, который успел получить негласное звание лучшего преподавателя на «русском» отделении.
Наступила осень 1904 года.
Военные дела у русских на Дальнем Востоке шли скверно: после боя в Желтом море сорвалась попытка Тихоокеанской эскадры уйти из Порт-Артура во Владивосток, в осажденной крепости Порт-Артур бои продолжалась без надежды на победу, а в Маньчжурии армия Куропаткина получила от японцев ощутимые удары в сражениях у города Ляоян и на реке Шахэ. Такое положение дел удручало.
В ответ на отправку данных на японских офицеров в Шанхай русским разведчикам Деливрон вдруг получил первую депешу в свой адрес. В ней «Моряку», то есть ему, выражалась благодарность за информацию о японских разведчиках и контрразведчиках и прилагалась целая инструкция по дальнейшему разоблачению офицеров японского Генерального штаба. Разведчик ликовал: впервые за полтора года тайной работы он получил оценку своего труда. Ему, лишенному возможности сражаться с японцами в открытом бою, было крайне важно понимать, что отправленные им в Россию разведывательные сведения изучают в Петербурге и находят им применение для противоборства с сильным и опасным противником.
Раза три он с профессиональным интересом перечитывал то, что писали его коллеги о секретных службах Японии. Это был поистине научный труд, основанный на хорошем знании предмета:
«Комплектование контингента японских агентов в России для японских разведывательных органов прежде проходило довольно сложно. Это было связаны с тем, что вплоть до начала XX века знание русского языка в Японии не имело широкого распространения. С другой стороны, появление японцев в России, вследствие их значительных