Отчий дом. Евгений ЧириковЧитать онлайн книгу.
мира и прежде всего своей бедной родины, а тут забудь весь мир и зубри латинские тексты, казавшиеся никому не нужным мертвым хламом. А помимо того, не понравились провинциалу и столичные студенты-юристы: причесанные, прилизанные, уже сейчас похожие на департаментских чиновников. Тут почти нет лохматых голов, косовороток, расстегнутых сюртуков, а так много крахмала, цветных галстуков, перчаток, пенсне и причесок «капуль».
Чужим почувствовал здесь себя Дмитрий. Совсем неподходящая компания. Полугодовые экзамены пополам с грехом сдал и бросил ходить на лекции. С головой ушел в общественную работу и почувствовал себя значительной персоной в студенческом движении. Носил национальную поддевку поверх русской красной рубахи, подпоясанной монастырским пояском с надписью «На Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся вовеки», и пользовался исключительным вниманием влюбчивых идейных курсисток на всех студенческих вечеринках. Одна из таких однажды во время кадрили, краснея, сказала ему:
– Вы, Кудышев, ужасно похожи на Стеньку Разина!
Совсем иным показался он матери, когда вернулся домой в придуманном костюме на первые студенческие каникулы:
– Дмитрий! Почему ты нарядился каким-то лабазником? Почему отпустил такие космы?
Павел Николаевич улыбнулся и заметил:
– Это, мама, новая форма революционера-народника… Вывеска своих убеждений, очень облегчающая дело шпионам Охранного отделения!
Дмитрий очень находчиво огрызнулся:
– Так же, как твой дворянский мундир, в котором ты красуешься в торжественных случаях…
– Ошибаешься: я надеваю его как раз в тех случаях, когда мне нужен защитный цвет, прикрывающий мои убеждения.
Гриша, нахмуря лоб, с философской значительностью сказал:
– Вот у Шекспира сказано: «Чем мы наружно кажемся, в том мы судью находим в каждом человеке, а что мы есть, того никто не судит!»
– Философ из Никудышевки! – бросил Павел Николаевич и расхохотался.
Мать с тревожным страхом посматривала на Дмитрия: не ходит в церковь, прячется как черт от ладана, когда местный причт приходит к ним с крестом и служит молебны, никогда не перекрестит лба, дерзко осуждает правительство, одевается лабазником, отпустил, как все нигилисты, волосы, здоровается за руку с мужиками, дает им читать какие-то книжки…
Очень подозрительно! Вот так же вел себя и разговаривал старший, Павел, перед тем, как попал в тюрьму…
– Господи! Да неужели и этот… по той же дорожке?
Однажды мать вошла в кабинет Павла Николаевича и увидала нечто подозрительное: что-то рассматривали, – а когда она вошла, Дмитрий проворно выхватил это нечто и спрятал в боковой карман поддевки. Наверное, что-нибудь запрещенное, что-нибудь против правительства.
– Что ты спрятал? Покажи!
Дмитрий посмеивался, но не показывал.
– Опять прокламации начали таскать в дом? Дайте мне хотя