Берег мой ласковый. Павел КреневЧитать онлайн книгу.
которого одному ему никак не одолеть. Он не знал, как ему воевать одному.
Словно тяжелый и громоздкий куль залежалого старого сена упал на него и всей тяжестью придавил, приплюснуло к земле отчаяние, сковало руки, ноги, тело, вдавило в сырость лицо. И только ненависть и жгучее чувство мести к сидящим в танке мерзким тварям, убившим Кольку, заставило оторвать голову от земли, опять взять танк на прицел.
Постепенно вернулось осознание того, что под танком горит, продолжает гореть хворост, зажженный его вторым номером. И что дело, начатое Колькой, надо довести до конца.
Шло время. Костер горел. Батагову было совершенно ясно, что днище танка уже должно было раскалиться, как сковородка на горячей плите.
«Там пекло сейчас, – думал Силантий, – долго они не выдержат».
Он лежал за пулеметом и ждал.
Наконец, люк башни резко отскочил в бок. Его выбросила чья-то сильная рука. И мгновенно из образовавшейся дыры взвилось вверх гибкое тело в черном комбинезоне и даже успело спрыгнуть на землю. Но больше оно ничего не успело. Силантий изрешетил его пулеметной очередью.
Тут же из люка высунулся немецкий автомат и стал строчить в его, Батагова, сторону. Но наугад, не прицельно.
– Ну чего ты пули тратишь напрасно, дуреха? – проворчал Батагов. – Ты вылезай из танка-то свово. Вот мы с тобою и пульнем друг в дружку, померяемся, кто кого.
Немецкому танкисту, видно, совсем уж было невмоготу сидеть в раскаленном танковом чреве. Он высунулся по пояс из башни и открыл бешеную стрельбу в направлении Силантия. Тот, почти не целясь, дал короткую очередь.
Танкист провалился в люк и громко застонал.
– Ты живой, значит, гад, – сказал ему Батагов. – Ну погоди у меня, ужо я тебя…
Он встал во весь рост, прихватил лежащую в окопе винтовку и пошел к танку. Поднялся на броню. Люк был открыт. Силантий глянул в него и сразу отпрянул. И вовремя. Из люка мимо лица плеснула длинная, густая автоматная очередь.
– Ужо я тебя… – еще раз сказал Батагов.
Он встал на колени рядом с люком, перевернул винтовку стволом вверх, затем долго и размашисто, с остервенением бил прикладом в танке чего-то мягкое, податливое, сырое. Поначалу, в такт его ударам внутри танка кто-то вскрикивал и стонал. Потом все смолкло.
Батагов плюнул в раскрытый люк и с силой, со всей злостью захлопнул крышку.
Он подошел к телу своего второго номера, своего друга, перевалил его на спину, скрестил на груди его руки и уселся рядом.
Старый солдат долго сидел, уронив на грудь голову, положив ладони на колени. Сидел и тихо стонал. И слезы стекали с мокрых его щек и падали на холодные прошлогодние жухлые листья.
11
Вдосталь было у Силантия невзгод да неладух в его немаленькой уже жизни. В основном начались они с восьмилетнего возраста, с того момента, когда со зверобойки не вернулся его отец. Там, уже вовсю больной «лихоманкой», как тогда называли туберкулез, наглотался он на ледяных полях сырого морозного воздуха, и легкие его