Семья Берг. Владимир ГоляховскийЧитать онлайн книгу.

      – Он родился и вырос в бедности, в еврейском городке Вильно. А вот сумел же превратиться в самого знаменитого русского скульптора. Никто лучше него не передал самую сущность великих исторических фигур – Ивана Грозного, Петра Первого, Ермака, летописца Нестора. Да и в других скульптурах он непревзойден. Его Сократ, Спиноза, Иисус Христос…

      – Еврейский скульптор делал фигуру Христа?

      – Ваял из мрамора! Если попадете в Москву, обязательно сходите в Третьяковскую галерею, там много картин Левитана и скульптур Антокольского.

      – Если попаду, обязательно пойду. Но что такое Третьяковская галерея и где она в Москве?

      – Ну, там вам каждый покажет. А названа она так по имени купца Павла Михайловича Третьякова, собирателя картин и скульптур. Он собрал их тысячи и все это передал в дар городу Москве. Да, великий был меценат.

      Павел не знал многих слов из богатого лексикона Минченкова и опять, конечно, переспросил:

      – Меценат – это кто?

      – Ну как вам объяснить? – это состоятельный человек, который своими средствами поддерживает художников, да и вообще всех работников искусства.

      – И тот русский купец Третьяков тоже поддерживал евреев Левитана и Антокольского?

      – Еще как поддерживал!

      – Мне это как-то чудно, Яков Данилович. Я привык к мысли, что богатые русские всегда презирали евреев, особенно бедных. Между ними не было ничего общего.

      – Так-то оно, может, и так, но Павел Михайлович был культурнейшим человеком, интеллигентом, обладателем тонкого художественного вкуса. Он покупал картины у художников, оценивая их мастерство и высокое искусство, а не по национальной принадлежности. Он ездил по мастерским до того, как художники выставляли картины на продажу. Приезжал в мастерские и говорил: эту я беру, эту – тоже. Можно сказать, что в его время художники-передвижники работали, а он оплачивал их труд. Большие деньги он вложил в русское искусство, а еще – большой вкус, конечно. Для художников это была большая честь, если Третьяков приобретал их работы.

      Павел слушал как завороженный – ему впервые открывался новый для него мир жизни интеллигентных людей, мир искусства. А Минченкову был приятен интерес этого не совсем обычного парня. Жизненный опыт подсказывал ему, что тут скрываются большие потенциальные возможности, и поскольку он был прекрасным рассказчиком, то с удовольствием делился своими воспоминаниями с Павлом.

      – Вы очень интересно рассказываете, Яков Данилович.

      – Ну, коли вам интересно, спасибо, конечно. Я вот думаю записать мои воспоминания о передвижниках, а то ведь помру, и все это уйдет со мной.

      – Ну, Яков Данилович, вы еще такой крепкий человек, вы должны долго жить. А если напишете воспоминания, я обязательно прочту[12].

      – А вы, Павел Борисович, если так интересуетесь, то почитайте книги про них. У меня есть.

      И Павел стал взахлеб читать книги по русской живописи художника и историка искусств Игоря Грабаря. Второй раз в жизни он,