Записки. Екатерина II ВеликаяЧитать онлайн книгу.
которого мать знала еще секретарем посольства в Берлине и который приехал с Сиверсом, бросил моей матери в карету записку, которую мы с любопытством прочли. И действительно, эта записка была очень интересна, потому что заключала характеристику почти всех самых значительных особ двора и тех, которые нас окружали или будут окружать, и указывала степень фавора разных приближенных лиц.
Около семи или восьми часов вечера 9 февраля 1744 года мы прибыли в Анненгофский дворец, который занимал тогда двор. Этот дворец сгорел в 1753 году, как я сказала выше; он был снова отстроен в шесть недель и опять уничтожен пожаром в 1771 году, во время чумы, которую перенес этот город.
Внизу главной лестницы мы встретили принца Гессен-Гомбургского; он был тогда генерал-адъютантом императрицы, фельдмаршалом, подполковником Измайловского гвардейского полка и капитан-поручиком лейб-компании и стоял во главе всего двора. Он подал руку матери и повел нас в покои, нам назначенные; туда через короткий промежуток пришел великий князь со своим двором, а около десяти часов – граф Лесток. Он сказал матери, что императрица поздравляет ее с приездом и что ее величество просит ее высочество пройти в ее покои. Великий князь подал руку матери, а принц Гессенский взял мою. Когда мы проходили переднюю, нам представили фрейлин и придворных кавалеров.
Мы прошли через все покои, нас ввели в приемную императрицы; она пошла к нам навстречу с порога своей парадной опочивальни.
Поистине нельзя было тогда, видя ее в первый раз, не поразиться ее красотой и величественной осанкой. Это была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая и не испытывавшая ни малейшего стеснения во всех своих движениях; голова была также очень красива; на императрице в этот день были огромные фижмы, какие она любила носить, когда одевалась, что бывало с ней, впрочем, лишь в том случае, если она появлялась публично. Ее платье было из серебряного глазета с золотым галуном; на голове у нее было черное перо, воткнутое сбоку и стоявшее прямо, а прическа из своих волос со множеством брильянтов!
Мать обратилась к ней с приветствием и поблагодарила ее за все милости, которые она расточала нашей семье. Затем императрица вошла в свою комнату, куда и нас пригласила войти; там были расставлены кресла для сиденья, но ни она и никто, следовательно, не садился. Приблизительно после получасовой беседы она отпустила нас под тем предлогом, что мы, как она предполагала, устали от путешествия. Пока она говорила с матерью, великий князь разговаривал со мною.
Он отвел нас в наши комнаты, где ужинал с нами, со своим двором и множеством других лиц, которых я не помню. Я была налево от великого князя, а налево от меня – обер-гофмейстер императрицы граф Миних, брат фельдмаршала Миниха, который тогда был в ссылке, в Сибири, с начала царствования императрицы Елизаветы. (Я помню этого соседа за столом в тот день, потому что он меня очень удивил странной манерой говорить лишь с закрытыми глазами и очень медленно;