Лесная сказка. Татьяна КрасноваЧитать онлайн книгу.
сидит внутри.
Лиза прибавила шагу. Впереди, за большими старыми деревьями, показался родной дом, куда она, планируя лесной отдых, заглядывать не собиралась. Но теперь ее видели и Света, и Аня – значит, придется зайти, хотя бы для галочки.
В некотором царстве, в некотором государстве
Толкнула дверь – не заперто. Лиза громко позвала родителей, заглянула в комнаты, на кухню – никого. Даже кота Котангенса нет. Обычное дело: запирать, выйдя с мусорным ведром, в магазин или на минуту к соседям, у них не считается нужным.
На серванте сиротливо застыли фарфоровая балеринка, стеклянный шар, в котором, если его встряхнуть, идет снег, олененок с тонкими ножками, лающая собака – старые друзья, составлявшие компанию маленькой Лизе, когда она оставалась дома одна.
И это было куда лучше, чем отбывание времени в детском саду. Даже школа потом не воспринималась с таким ужасом. Наверное, потому, что там полдня – и свобода. А тут – заточение на целый длинный день, заранее вычеркнутый из жизни, в заведении с обманно сладеньким названием «садик». Первое понимание того, что такое свобода, пришло именно там, и тогда же Лиза уяснила, что свобода – это самое дорогое. Но неизбежными, как невкусные каши и неуклюжее пальто зимой, были коридор с запахом казенной еды из огромной кастрюли, ступеньки, ведущие в группу, спина уходящей мамы в окне…
И почему так тошно заниматься с воспитательницей – чем угодно, даже слушать, как она книжку читает, если то же самое так интересно дома – игрушки, книги, музыка, пластинки со сказками? Только осмысленно и не строем. Почему ее не могут оставить в покое, то есть дома? Лиза бы все точно так же выполняла… В садике почему-то все носятся и орут, и в группе, и на прогулке, и замолкают, только когда их начинают чем-нибудь занимать. А ее не надо занимать. Когда все уходят из дома, там поселяется особенная, никому не видимая жизнь, вроде той, что таится в полукруглом чердачном окне в доме напротив, за решетчатыми ставнями, откуда вылетают голуби.
Лиза устраивалась прямо на полу перед заветной дверцей в серванте – на полках с сокровищами лежали семейные фотоальбомы, мамины альбомы «Дрезденская галерея» и «Прага» – мама там была, значки и разные штучки из ее поездок, ракушка с окошком, за которым объемная фотография, вся их семья на Черном море. Все это были не просто вещи – они вмещали в себя истории, которые дремали и ждали Лизу. И даже в семейных снимках жили совершенно почему-то другие истории, о совершенно другой, счастливой семье. В мире, изображенном на них, происходили другие события – их можно было смотреть словно кино, листая страницу за страницей.
Картины в «Дрезденской галерее» делились на захлопнутые в самих себе и свободные. Какого-нибудь утыканного стрелами святого Себастиана с полуоткрытым ртом и закатившимися глазами надо было только поскорее перелистнуть. Ничего не могло произойти и на картинах Рубенса, кроме того, что Рубенс уже изобразил, – настолько он загромоздил их телами. А вот среди перистых деревьев и заманчивых руин