Кивни, и изумишься! Книга 2. Сергей ПопадюкЧитать онлайн книгу.
изнуряющая жара на раскопе и висящая в воздухе белая пыль от разбираемых нами каменных завалов; отдых в тени дубов, на краю травянистого рва, выкопанного шестьсот лет назад, и наши с Ленькой разговоры; плутовские рожи мальчишек, которые в перерывах азартно резались в карты и охотились на сусликов (на прощанье они написали палочкой на моей загоревшей до черноты спине: «Семеныч – мужик что надо!»), и великолепное пойло, которое приготовил Игорь для прощальной попойки (лимонный ликер пополам с разбавленным спиртом). Все, все осталось позади. Еще один кусок жизни отыгран. Еще одна дверь захлопнулась за мной, сказал бы Флобер.
Что такое произведение искусства? Это не «Джоконда», не Токката и фуга ре минор, не «Я вас любил…». Это – воплощенный в той или иной форме единый творческий процесс, который нам как воспринимающим надлежит воспроизвести в себе, повторить, отталкиваясь от наличной формы. Форма – только проводник, ее своеобразие относительно, сама по себе она мертва. Произведение существует лишь тогда и постольку, когда и поскольку (ишь как по-ленински выразился!) воспроизводится, воссоздается. Вне воспроизведения оно – просто «вещь», предмет, характеризуемый лишь физическим бытованием, такой же, как любая вещь в природе.
Нет, оно мертвее, чем, например, дерево или камень, которые в действительности живут своей естественной жизнью; а произведение рук человеческих мертво – ибо отторгнуто. Оно оживает только в контексте культуры.
…Ибо творение только тогда действительно, когда мы сами отторгаемся от всей нашей обыденности, вторгаясь в открытое творением, и когда мы таким образом утверждаем нашу сущность в истине сущего.
Только кажется, что произведение остается равным самому себе. Оно меняется вместе с нами[13]. И как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так невозможно дважды войти в одно и то же произведение.
Искусство – великий лицемер. Духовная мощь воплощенного в нем творческого процесса прямо пропорциональна его отторженности от естественного порядка вещей. Но оно скрывает эту отторженность. Искусство тем выше, чем менее оно заметно, чем больше оно выглядит «естественным», чем лучше скрыт образовавшийся разрыв. «Лучший монтаж тот, который не заметен», – говорит Жан Ренуар. Лучшие произведения – те (неважно, идет речь о «Сикстинской мадонне» или деревянном коромысле), которые дальше других ушли от естественного порядка вещей, но ушли, словно бы полностью подчиняясь этому самому порядку – сами собой, стихийно, без всякого участия творческой воли, – так, словно выбранный путь – единственно возможный.
Обвинение в лицемерии отводится только следующим соображением: сам художник твердо, истово верит в то, что никакого другого пути действительно не существует, что он возвращается к естественному порядку, а не удаляется от него; восстанавливает его истинность и именно от этого получает величайшее удовлетворение.
…Особенность большого искусства и состоит в том, что
Так же, как в квантовой теории, «конечным звеном цепочки всегда будет человеческое сознание. В атомной физике мы не можем говорить о свойствах объекта как таковых. Они имеют значение только в контексте взаимодействия объекта с наблюдателем» (