Кивни, и изумишься! Книга 2. Сергей ПопадюкЧитать онлайн книгу.
смеялся. Растроганный воспоминаниями, зашел с Ленинградского вокзала в наш бывший двор на Каланчевке. На его месте теперь пустырь. Удивительное дело: пространство, занятое когда-то множеством домов – целым городком деревянных двухэтажных бараков – и множеством живших тут людей, я пересек в три шага. Это как в комнате, из которой вынесли мебель, – смотришь и думаешь: как же она тут помещалась? Ничего не осталось знакомого; разве что задний фасад и двор «Большевички» – то, что можно было увидеть из наших окон и что стояло перед глазами первые девятнадцать лет моей жизни – с тех пор, как меня в бельевой корзинке привезли сюда из алтайского городка Ойрот-Тура (преддверия Шамбалы). Я вспомнил, как в детстве засыпал под паровозные гудки и трансляцию, объявлявшую отправление поездов, – звуки, которые с наступлением ночной тишины доносились с Казанского вокзала.
Потом шел по Садовой-Спасской и на углу Большой Спасской улицы, перед старым двухэтажным домиком, остановился: здесь был детский сад, куда меня водили года три или четыре. Тут не в количестве лет дело, а в том, что это были первые годы, самые важные, по значению своему перевешивающие всю остальную жизнь. Но внутрь войти так и не решился.
26.08.1984. По пути в Ленинку, проходя Нескучным садом, я спустился вдоль бездействующего каскада на набережную. Было солнечное утро, в воздухе стоял арбузный запах ранней осени. На набережной не было ни души. Перед скамейкой, на которую я обычно присаживаюсь, чтобы выкурить сигарету, я увидел два мужских штиблета с засунутыми в них носками. Никакой другой одежды поблизости не наблюдалось. Я посмотрел налево, направо – никого! Мне показалось это забавным, и я опустился на соседнюю скамейку, надеясь разгадать тайну сиротливой пары штиблет.
По правде говоря, идти в библиотеку в это прекрасное утро совсем не хотелось: не везло мне там что-то с материалом, бесплодные занятия были тягостны; ноги, так сказать, не несли. Я закурил. Утро было такое тихое, косые солнечные лучи пробивались сквозь листву с такой сосредоточенной неподвижностью, что даже дымок, поднимающийся от брошенного окурка, превратился в целое событие. Потом я заметил то, на что вначале не обратил внимания: по сторонам от меня, строго симметрично, как обелиски, стояли на парапете два пустых стакана. И я понял, что добром все это не кончится.
Со стороны реки послышались плеск, фырканье, и из воды у самого берега показалась человеческая голова. Голый мокрый мужчина в мокрых белых трусах выбрался на берег и, сильно покачиваясь, двинулся ко мне. Вода стекала с него, на асфальте за ним оставались следы босых ступней. Он плюхнулся на скамейку рядом со мной и буркнул:
– Закурить дай!
Я сунул ему сигарету в посиневшие губы и поднес спичку в ладонях. Глаза у него закрывались и открывались.
– Вот черт, никак в себя не приду, – объяснил он мне свое состояние. – Третий день не просыхаю.
– Что же ты, пьяный, купаться лезешь? Утонуть же недолго…
От