В надежде на лучшее прошлое. Нина ХаликоваЧитать онлайн книгу.
непременно над ней, над её неумелой игрой, она побледнела, виновато сдвинула брови и, придавленная необходимостью покинуть дом, быстро направилась к выходу.
– Я благодарна вам, Мари, спасибо вам, – окликнула её Марина, а Маша только этого и ждала, чтобы ещё хоть ненадолго задержаться, – я люблю Шопена, мое пристрастие объясняется не только польской кровью, но и любовью к нему Жорж Санд.
Она стояла с серьёзным лицом, с вертикальными полосками на лбу между бровей, и была совсем взрослой женщиной, поэтом, оттого казалось, что она намного, намного старше своих неполных девятнадцати лет.
– До скорой встречи, я буду ждать вас. Будет хорошая погода – погуляем, дождь – посидим и побеседуем, расскажу о своём первом музыкальном выступлении с Женей Брусовой в четыре руки, будете смеяться. Целую вас нежно, – на прощание Марина протянула Маше небольшую книжечку своих стихов.
– Только её нужно читать подряд, как дневник, – сказал Макс, оказавшийся здесь же, рядом с Мариной и теперь походивший на галльского воина без доспехов, он улыбался только светлыми, серо-карими, проницательными глазами, и никогда губами, – и тогда каждая строчка будет вам понятна и уместна. Книга такая же юная и неопытная, как и вы, барышня, в ней девичья интимность наивна и искренна, на грани последних дней детства и первой юности. В ней Марина даёт по-новому рассказанный облик женственности, рассказанный голосом женственной глубины, скрытых подводных течений женской стихии. Вы скорей поймёте её недостаточно послушное слово, но слово, верно передающее чувство и наблюдение, чем всё моё, предыдущее поколение. Вы повзрослеете, Мария, переменитесь, а эта книга так и останется такой же наивной и непосредственной.
– Для меня сейчас лучший час, – сказала Марина, – самый поздний, перед сном, с книгой в руке. Впрочем, это был мой лучший час и в четырнадцать, и в шестнадцать.
У подножия горы Кара-Даг снижалось солнце, наполняя воздух темнотой и прохладой. Над ухом зажужжали комары, запахло свежими листьями и ночью. Южные сумерки наваливаются стремительно. Бледно-розовое небо затягивала пепельная поволока, быстро погружая остатки зари в лиловую, вечернюю прохладу. Жёлтый свет дачи, похожей на корабль с лёгкими галереями, опоясывающими второй этаж, остался позади. Маша с жадностью любовалась багровыми пятнами заката, часто вдыхая тёплый воздух, стараясь насытиться им, запастись впрок, словно сегодня был последний день и последний вечер её детской, беззаботной жизни. Завтра всё будет уже не так, завтра наступит новая, взрослая жизнь, где все без исключения впадают в сиротское одиночество, которого и ей не удастся миновать, а этот мудрый вечер, единственный свидетель и утешитель, раскрашивает сиреневые сумерки, словно в первый раз, исключительно для неё, изъявляя искреннее сочувствие. Станет ли она когда-нибудь для кого-то Пра, праматерью, прародительницей, суждено ли этому случиться? Какими будут эти люди, эти дети или взрослые? Она даже не знает, доведётся ли им появиться