Чрезвычайные обстоятельства. Валерий ПоволяевЧитать онлайн книгу.
новые на заводах не заложены, да и заводы уже разучились делать их: они клепают теперь алюминиевые кастрюльки, ладят отвертки, которые продают по полтора гроша за штуку, из алюминия, гордо прозванного металлом двадцать первого века, отливают пепельницы и подставки под утюги, ремонтируют старые швейные машинки – в общем, выкручиваются как могут. Выживают. Есть такое модное слово. Перестроились и выживают. Им теперь не до самолетов.
Едва вошли в салон и уселись в рядок, как Петраков откинул голову на твердую, обтянутую шерстистой тканью, высокую спинку, нащупал затылком точку поудобнее и закрыл глаза.
Самолет еще не взлетел, еще только погромыхивал моторами, выруливая на дорожку, газовал перед стартом, дрожал от ярости так сильно, что у пассажиров готовы были выскочить зубы, а Петраков уже спал. Крепко, сладко спал и видел, похоже, хорошие сны – на распустившемся лице его, обычно жестком, играла спокойная, почти детская улыбка, на щеках появились ямочки, уголки губ подергивались, будто Петраков смеялся во сне. Лишь когда самолет, оторвавшись от земли, начал резко набирать высоту и пассажиров резко вдавило в сидения, Петраков шевельнул головой, улыбнулся добродушно и вновь затих.
Когда в южном городе пересели на самолет поменьше, Петраков, свеженький, как огурчик, уснул вновь – сразу же уснул, едва очутился в самолетном сидении.
Спал он и в тряском дребезжащем вертолете, который доставил их на пограничную заставу. Впереди у группы Петракова были бессонные ночи, и сколько их – никто не знал, поэтому командир заранее набирал то, что положено организму. Впрок набирал – кто знает, может, два лишних часа сна потом спасут ему жизнь: на чистую неусталую голову Петраков примет правильное решение и останется цел. Либо надо идти от обратного: ошибется – и погибнет.
Спецназовцы в этом смысле сродни саперам – ошибаться им нельзя. Всякая ошибка может оказаться единственной в жизни – первой и одновременно последней. Чистая голова в их работе так же важна, как и твердая рука, и верный глаз.
Приземлились они уже в розовых сумерках вчера в уютной долинке, наполненной треском цикад.
Было тепло. В макушках высоких гибких кипарисов шебуршались горлицы, перелетали с места на место, неподалеку от вертолетной площадки было слышно щелканье кнута и мычание коров – пастух гнал вечернее стадо домой, мирные домашние звуки эти оглушили больше цикад, рождали внутри некое размягченное чувство, схожее с детским – такое чувство возникало у Петракова только в детстве, когда приходилось совершать какое-нибудь неожиданно открытие.
Проценко с Токаревым переглянулись. Проценко добродушно пробасил:
– Похоже, надо будет сдать еще один зачет: как правильно крутить коровам хвосты.
– Тих-ха! – скомандовал Петраков свежим голосом – сразу видно, человек хорошо выспался. – Размякли от деревенской идиллии, свежим коровьим молоком запахло? Такая идиллия иногда ничего хорошего не предвещает.
– Считаешь, мычание коровы – плохая примета, командир? – усмехнувшись,