Дневники 1862–1910. Софья ТолстаяЧитать онлайн книгу.
заботы о пеленках меня отвлекали от мыслей. Он, конечно, замечает скуку, скрыть нельзя, но ему будет несносно. На бал хочется – но скука не оттого. Я не поеду, досадно то, что еще есть желание. И эта досада отравила бы всё удовольствие, в котором, впрочем, сомневаюсь. Он говорит: «Возрождаюсь». Зачем; пусть будет в нем всё, что было до женитьбы, исключая тревогу и беспокойное стремление то туда то сюда. Как возрождаюсь! Он говорит: «Сама поймешь». А я теряюсь и как-то перестаю понимать его.
А что-то в нем переделывается. Мы с ним стали как-то более врозь. Болезнь и ребенок отдалили меня, и вот отчего я не понимаю его. Чего мне еще надо? Не счастие разве иметь постоянно возле себя неистощимый ум, талант, добродетель, мысль в лице мужа? А все-таки скука. Молодость.
17 октября. Я чувствую себя неспособной достаточно понимать его и потому так ревниво за ним слежу. За его мыслями, за его действиями, за прошедшим и настоящим. Мне хотелось бы всего его охватить, понять, чтоб он был со мною так, как был с Alexandrine, а я знаю, что этого нельзя, и не оскорбляюсь, а мирюсь с тем, что я для этого и молода, и глупа, и недовольно поэтична. А чтоб быть такой, как Alexandrine, исключая врожденные данные, надо быть и старше, и бездетной, и даже незамужней. Я бы не оскорбилась тем, что у них была бы переписка в прежнем духе, а мне только грустно бы было, что она подумает, будто жена Левы, кроме детской и легких будничных отношений, ни на что не способна. А я знаю, что, как бы я ревнива ни была, ревнива к душе его, a Alexandrine из жизни не вычеркнешь, и не надо – она играла хорошую роль, на которую я не способна.
Напрасно не послал он ей письма. Я плакала, потому что я прежде не слышала от него всего, что он написал. «То, что я сам только про себя знаю». И вам еще сообщаю, а жена тут ни при чем. Я бы хотела с ней поближе познакомиться. Сочла бы она меня достойной его? Она и понимала, и ценила его хорошо. Я нашла в столе письма от нее, и они навели меня на мысль о ней и ее отношениях к Леве. Одно письмо отличное. Несколько раз приходило мне в голову написать к ней и не сказать о письме Леве, но не решалась. Она сильно меня интересует и очень нравится мне. Всё это время, с тех пор как я прочла письмо Левы к ней, я о ней думала. Я бы ее любила.
Я не беременна, сужу по нравственному своему состоянию и желаю, чтоб так продлилось. Я люблю его ужасно и чувствую заботу, как усиливается эта любовь. Мне сегодня так хорошо, ясно и покойно; верно оттого, что он меня так любит нынче. Я не верю в то, что он опустился. С терпением жду, когда кончится это временное, неспокойное состояние его духа и недовольство собой. Мне радостно бывает, когда я вижу, что ему нравственно лучше, и я боюсь его состояния. Эта нравственная работа в нем сокращает его жизнь, а она мне так необходима.
28 октября. Что-то не то во мне, и всё мне тяжело. Как будто любовь наша прошла – ничего не осталось. Он холоден, почти покоен, сильно занят, но не весело занят, а я убита и зла. Зла на себя, на свой характер, на свои отношения с мужем. То ли я хотела, то ли я обещала ему в душе своей. Милый, милый Левочка. Его тяготят все эти дрязги; на то ли он создан? А я еще сердита, прости мне, Господи. Я ужасно его