Фатум. Том пятый. В пасти Горгоны. Андрей Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
Если это всё от жары и усталости, сэр, то возьмите себя в руки. Им всем не лучше… и мне в том числе.
– Простите, – Андрей странным взглядом посмотрел на нее, почувствовав угрызения совести.
– Как полагаете… опасность велика?
– Не знаю, – он искренне пожал плечами и уже более мягко сказал: – Таких остановок уже было довольно… Бог миловал… Будем молиться…
Аманда невесело улыбнулась в ответ и взяла его ладонь.
– Ничего, скоро река, а там и Астория. Думаешь, к обеду дойдем?
– Может быть, – он нежно поцеловал ее руку и притянул к себе.
* * *
– Война войной, а обед по кукушке, – сказал Соболев, протягивая Чугину завернутый в тряпицу с солью кусок холодной жареной оленины, рыжий сухарь и щепоть табаку. – Эх, пути-перепутья… С такой собачьей жистью теперя нам бы попить водочки. Хоть Тимофей наш и кабацкое иго, нет в ем меры к пьянству, а местами, один шут, прав. Так жить… и огневку не пить?
– Ну вот, ты еще в ту же дуду, свиристель, – недо-вольно буркнул в усы Палыч. – Нонче голова должна быть чистым хрусталем! Ну, чо глаза остробучишь, али я вру?
– Да нет, – усмехнулся Соболев и почесал опаленную солнцем плешь. – Вот и я тоже с утра приказчику ска-зывал.
– А он что? – Сбруев, утирая пятерней свое широкое, веселое лицо, придвинулся ближе.
– «А я и пью, говорит, чтоб иметь ясну башку». Ну я ему с советом, чтоб, значит, хоть закусь в рот пихал. А он мне – «отвянь». Дескать, покуда пью – не жую. Мне так даже, признаться, братцы, горько стало от евонных обид. Гляди, говорю, Тимоха… Не заблудить бы нам с тобой в этих лешачих местах… А он одно: стучит пальцем себе по лбу и говорит: «У меня все тут карты… в надежном месте». Вот так-то!
– Мало у меня к нему веры, – угрюмо пробасил Зубарев. – Глаз у него добром не горит, всё воровским цыган-ским блеском брызгает… Знавал я таких…
– Верно, Мотенька! – Палыч одобрительно крякнул, кивая головой. – Ежли б не батюшка наш, Андрей Сергеевич, вот крест, родимые, рассчитал бы его в пять секунд. Вот невидаль – вдоль берега идтить. Хоть на юг, да хоть бы и на север. Голова есть, ноги тоже, поди ж, русские мы… Моряки! Не с таким ладили!
– Вздернуть его, и вся недолга! – рьяно вклинился Кустов. – Что, душа?! Эх, чуглы, зелен ты, что лягушачье дерьмо. Нет у того волка души. Он ее вместе с кровью убиенных выпустил. А что, как ежли он есть убивца главный? И Шульц, и Данька, и другие…
Все замолчали, напряженно посмотрев друг на друга.
– Эй, эй, братцы… – Соболев озабоченно сгорстил бороду. – Осторожней с думками… За такие слова…
– Надо, и ответим, – обрубил Матвей, неподкупно сыграв желваками. – Ежли так порешим, то я его сапоги возьму. Они почти новые, и размер мой.
– Ой ли?.. – Ляксандрыч обвел всех глазами. – Глядите, братцы, не напетлять бы… Так можно и до греха дорыться… Дошло ль до вас?
– Дошло, дошло! По мне,