Жаркая осень 1904 года. Александр МихайловскийЧитать онлайн книгу.
море.
В самой же столице Российской империи новый царь Михаил II, подобно своему пращуру Петру Великому, начал реформировать государственный строй России. Конечно, это не всем пришлось по вкусу, но нового самодержца меньше всего интересовало недовольство его сиятельной родни.
В своих реформах царь Михаил нашел опору как среди людей с эскадры адмирала Ларионова, так и лидеров большевиков, которым была небезразлична судьба державы. «Россия сосредотачивается», – как-то раз заявил российский дипломат князь Горчаков. Вот и сейчас в стране происходили те же процессы. Только сможет ли Россия, пришпоренная новым императором, совершив рывок, обойти своих соперников?
Часть 1
Горячий август
10 августа (28 июля) 1904 года.
Санкт-Петербург. Улица Морская, д. 8.
Ресторан «Мало-Ярославец».
Михаил Иванович Соколов, лидер Союза
социалистов-революционеров-максималистов
Выпив рюмку холодной водки и закусив хрустящим соленым огурчиком, Михаил Соколов, известный среди коллег-эсеров как Медведь, внимательно посмотрел на собеседника. Честно говоря, тот ему не понравился с первого взгляда. Бегающие глазки, суетливость и эта омерзительная привычка время от времени потирать руки. К тому же собеседник, одетый как торговец в галантерейной лавке, носил свой костюм так, словно впервые в нем вышел в свет. Опытный глаз Медведя определил – человеку, назвавшемуся при встрече товарищем Герасимом, привычнее был костюм-тройка, сшитый у хорошего портного. И разговаривал он с таким неистребимым одесским акцентом, словно только вчера гулял по Дерибасовской. Но он вместе с тем употребил во время разговора и несколько фраз, характерных лишь для жителей Североамериканских Соединенных Штатов. Медведю уже через пять минут общения с «товарищем Герасимом» захотелось достать из кармана пиджака браунинг и пристрелить своего собеседника прямо здесь, в зале ресторана. Но делать он этого не стал. Уж очень необычное предложение он услышал от «товарища Герасима», и уж слишком большие суммы были озвучены в этом предложении.
А свел их в зале ресторана «Мало-Ярославец» Виктор Михайлович Чернов, член ЦК партии социалистов-революционеров, который в данный момент находился в эмиграции. После убийства царя Николая II и ареста Евно Азефа боевая организация и почти вся верхушка партии эсеров оказалась в застенках Новой Голландии. И теперь из-за границы Чернов пытался собрать уцелевших членов партии. В записке, которую передал Медведю связник, помимо привета и наилучших пожеланий, была просьба встретиться с «товарищем Герасимом», у которого, по словам Чернова, имелось к нему «весьма интересное предложение».
Суть же предложения заключалась в следующем. Медведю и его боевой группе предлагалось убить министра иностранных дел Российской империи Дурново. Вот так – ни больше и ни меньше…
Предложи совершить этот теракт сам Чернов, Медведь согласился бы это сделать, не колеблясь ни минуты. Он давно уже мечтал убить не какого-то там генерала или губернатора, а человека, приближенного к новому императору и пользовавшегося его полным доверием. Но сам факт, что этот теракт ему предлагает совершить кто-то, не принадлежащий к движению социалистов-революционеров, заставил Медведя крепко задуматься.
Тогда «товарищ Герасим» назвал сумму. Она оказалась не просто большой, а фантастически большой. Медведь по натуре своей не был алчен, но конспирация – штука дорогая, да и оплата осведомителей и своих людей в полиции тоже стоила немалых денег. А если у него появится сумма, которую обещали ему за убийство царского сатрапа Дурново, то тогда…
Медведь даже зажмурился. Тогда можно будет купить много оружия, взрывчатки и даже несколько недавно изобретенных моторов. Это тебе не какая-то там извозчичья пролетка, а мощная машина, на которой можно будет, как молния, появляться на месте совершения теракта и так же быстро скрываться от растерянных и испуганных «фараонов».
Моральная сторона дела Медведя не интересовала, пусть даже если из-за ширмы, которой был Чернов, в этом деле явственно торчали уши кого-то другого, возможно более влиятельного и могущественного. Эсеры-максималисты полагали, что для победы дела мировой революции в России необходимо развязать партизанскую войну, конечной целью которой будет захват всех земель и передача их в общественное уравнительное пользование. А в городах требовалось поднять вооруженное восстание, конечной целью которого будет захват этих городов силой и установление в них трудовой республики. До основанья, и затем… Не больше, но и не меньше.
Ну, а если речь идет о партизанской войне, то тут никак не обойтись без жертв. Впрочем, кого жалеть-то? Народ? Это пусть ТЕ его жалеют, а эсерам-максималистам никого не было жалко. Медведь вспомнил – что говорил о народе один его соратник по Союзу эсеров-максималистов: «Это – раса, которая морально отличается от наших животных предков в худшую сторону; в ней гнусные свойства гориллы и орангутана прогрессировали и развились до неведомых в животном мире размеров. Нет такого зверя, в сравнении с которым эти типы не показались бы чудовищными… Дети (подавляющее