Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского. Владислав БахревскийЧитать онлайн книгу.
был моложе подчиненного на два года – шестнадцати лет от роду, но известность Жуковского в кругах пиитических оказалась для Блудова притягательной. Он тоже писал стихи и был в кровном родстве с великим Державиным, со знаменитым Озеровым, автором «Эдипа в Афинах» и «Фингала». Державину – племянник, Озерову – двоюродный брат.
– Отчего же мы не встречались по сю пору? – удивился Жуковский.
– Ах, Господи! Не я ходил в университет, университет во всей своей красе являлся ко мне. Это – грустно, но родительская воля для покладистых чад неоспорима и укоризне не подлежит. Отца я потерял рано, а матушка даже на службу отпускает меня, всякий раз благословляя. – Блудов был курносый, лобастый, губы на широком лице узкие. – Что ты на меня посматриваешь? Нечто знакомое? Мне бы рот поменьше, да брови домиком – копия Павел! – Блудов засмеялся, и никакой красоты не надобно.
От Александра они были в восторге.
– Мы – счастливое поколение! – сиял глазами Блудов. – От Павла веяло погребом, а теперь у нас, знаешь, что есть? Будущее!
Поток стремящихся на Красную площадь иссяк, и они, сойдясь, наперебой исчисляли друг другу радостные законы Александра.
Начали с помилованья на другой уже день царствования невинно томящихся в тюрьмах, в ссылках, с возвращения на службу разжалованных, изгнанных.
– 15 марта вышла амнистия беглецам, скрывшимся от Павловой грозы в заграницах! – победно вскидывал правую руку Блудов. – 14-го Его Величество снял запрет с вывоза русских товаров.
– Тогда же, 14-го, восстановлены дворянские выборы! – Жуковский поднял обе руки.
– 16-го – разрешен привоз в Россию иноземных товаров.
– Указ обер-полицмейстеру графу Палену о строжайшем запрете полицейскому ведомству чинить обиды и притеснения народу.
– Этот указ издан 19 марта, а 17-го Александр ликвидировал ратгаузы – в губернских городах – и ордананс-гаузы – в уездных.
– Блудов! Для меня самою радостною стала отмена запрещений на ввоз из-за границы книг и нот!
– Возвращение исторических наименований полкам, кои при Павле стали вотчиной шефов.
– Мы забыли указ о свободном пропуске едущих за пределы России и въезжающих в Россию! – почти кричал Жуковский и слышал в ответ:
– Манифесты! Манифесты! Манифесты императора Александра – это песня песней Соломоновых: восстановление жалованной грамоты дворянству, восстановление городовых порядков, предоставление казенным поселянам права пользоваться лесами. Облегчение участи преступников! Уничтожение тайной экспедиции!
– Блудов! Уничтожение виселиц на городских площадях!
– Вот именно – уничтожение. Пусть людей не вешали, но прибивая к виселицам дощечки с именами, – казнили нравственно.
– Отмена шлагбаумов! – вспомнил Жуковский. – Россия была полосатой от шлагбаумов.
– Это еще не свобода, но образ свободы. Не правда ли?
– Не знаю, – помрачнел Жуковский, его радость померкла. – Продажа людей не запрещена, но почему-то