Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней. Франк ТрентманнЧитать онлайн книгу.
примерно в полтора раза больше, чем Генриху VII строительство его королевского дворца в Ричмонде[61]. Аристократы стремились перещеголять друг друга красотой и великолепием украшенных капелл, при этом их цель состояла в том, чтобы поразить других своим художественным вкусом, а не просто покичиться богатством. Еще Аристотель расценивал уместную демонстрацию личной состоятельности как признак гражданской добродетели, означающей, что на защите общества стоят храбрые, имущие граждане, мыслящие в одном направлении. Аристократическая Италия эпохи Ренессанса была одной из первых, кто начал перемещать значение власти от людей к вещам. В отличие от землевладельцев в других уголках Европы, Строцци и им подобные знатные синьоры подтверждали свой статус с помощью предметов роскоши и помпезных зданий, а не орды слуг. Продуманная демонстрация картин и ваз могла рассказать об образованности хозяина дома. Едва ли эти предметы покупали для собственного удовольствия или комфорта. Люди стремились показать, что прежде всего они служат обществу. Образцами для подражания являлись активные граждане, которые делали город более красивым и сильным, инициируя возведение монументальных зданий, командуя армией и выделяя средства на общественные праздники и развитие инфраструктуры. Потребление в крупных масштабах имело место быть и не осуждалось, если целью его было общественное благо. В этом смысле богато украшенная капелла наподобие той, которую построили Сальвиати в Сан-Марко, Флоренция, сильно отличается от, скажем, купленного нашим современником «Феррари». Роскошь была призвана служить потомкам, люди стремились вписать свое имя в анналы истории города для следующих поколений. У гражданского гуманизма Ренессанса в почете были монументальные вещи. Деньги тратились на то, что будет существовать на протяжении многих веков.
Консервативный характер потребления в эпоху Возрождения прослеживается как в самом виде вещей, так и в их функциональности и распространении. Несмотря на то, что итальянские города импортировали восточные шелка, а к 1500 году начали производить свои собственные для европейского рынка (вот она, первая глава в истории успеха Запада, – копирование восточных товаров и вытеснение их со своего рынка), шелк использовался довольно редко. Материальная культура отличалась солидным постоянством во всех своих проявлениях. Да, вещей становилось больше, и в обиходе появлялись какие-то новые предметы, такие как стулья с мягкой обивкой, однако в целом в доме начала XVII века можно было обнаружить примерно те же самые вещи, что и два столетия назад. Люди стремились, скорее, усовершенствовать существующее, а не придумать что-то новое. Узоры на бокалах становились все сложнее, резьба на деревянной мебели все искусней, а гобелены все роскошнее, в то время как сами материалы и суть вещей почти не менялись.
Вещи не только приносили пользу или служили украшением, но и брали на себя роль активов. В экономике, испытывающей дефицит наличности, особенно во время инфляции,
Goldthwaite, «The Empire of Things».