ПРЕФЕРАНС ТОЛСТОГО – ФАРАОН ШЕКСПИРА. Владимир БуровЧитать онлайн книгу.
стоит ли связываться с Корделией, которая понравилась Виктору Гюго, что кормила в темнице отца своей грудью. Толстой начинает с этого замечания. Если так пойдет, то канители тут не оберешься. Ему не нравятся слова героя Глостера, сказанные про своего внебрачного сына. Вот не хрен было делать в 75-лет, чтобы к этому цепляться!
Дело в том, что найти объяснение всем этим и подобным контекстам очень непросто – надо искать Посылку конкретного – кажется – просто так, походя, брошенного красного словца. А я хотел более-менее по-быстрому разобраться.
Написано:
– Было очень забавно, когда его делали – этого внебрачного сына, – что из этого следует – абсолютно непонятно.
Говорится о пошлости речей Глостера – Толстым, имеется в виду, но что он сказал пошлого, назвав своего незаконно рожденного сына выблядком? – непонятно, тем более, что далее добавил, что любит его, как и второго законного.
– Он же ж, мил херц, – не статью в Ведомости пишет.
Вообще, придется обращаться к Льву Толстому, как к живому, что чувствую в нем свою реинкарнацию, но вот именно, как выблядка – внебрачного сына, которого можно любить, именно потому, что он мой, хотя:
– Гением не вышел в люди, – и не знаю про мать, но жену за сокращение рукописей своих сочинений бил лапой по жопе, как говорится:
– Правильно, да, правильно, – как сказал Шарапов про местный справедливый суд, который обязательно выпустит Кирпича на свободу за украденный, но не доказанный чинно и благородно – по науке:
– Кошелек, коселек.
Глостер по мнению Толстого не должен был так говорить, и даже, видимо, не надо было говорить, что этот сын раньше времени выскочил, а сообщить об этом как более:
– Чинно и благородно. – Но:
– Не говоря уже о том, что таков вообще стиль Шекспира: говорить правду – я бы сказал – не так, как говорит народ, если делать за ним буквально хронологическую запись, но именно так, как об этом народе говорит Голливуд, например, в фильме с Леонардо ДиКаприо и Дэниелом Дэй-Льюисом:
– Банды Нью-Йорка.
Тут уж вообще Толстой предполагает иметь плюсом себе натуральную ходульность, которой, увы для него:
– И в России – тоже не бывает, несмотря на то, что здесь часто педалируют:
– Все люди разные, одни любят астраханские арбузы, а другие, наоборот, поросят, чтобы визжали подольше, пока и повезут на базар продавать в разобранном виде, а до этих пор имеют честь экономить на их еде:
– Пусть едет опилки, по которым бехгают в огороде.
Нет ничего не видел, или Толстой никогда не слышал, что в России и людям также иногда – если лезут не вовремя и под руку – сообщают чинно и благородно:
– Нечего кушать – ешьте, блядь, траву, сукины дети.
Толстой прав, что слова Глостера сказаны не для того, чтобы показать презрение людей к незаконнорожденному Эдмунду, – как думают некоторые критики, ибо Глостер говорит их именно:
– В забавном виде, – как заметил Толстой, – но, почему-то