Возвращение. Роман ТарасовЧитать онлайн книгу.
его публикаций. Спустя несколько дней он попросил у меня убежища на пару дней. Я принял его, как с удовольствием принял и всех, кто приходил тогда к нему. Но, вместо двух дней, я практически неделю выступил не только как гостеприимный хозяин, но и как его слуга. Шесть ночей я спал на досках, я один готовил им стряпню, я даже выносил за него горшки. Словом, он нуждался во мне, и я готов был оказать ему всю посильную помощь. И что же? В награду он оставил мне на камине пятнадцать ливров, и к тому же оклеветал меня. Я думал, что служу общественному делу, а его деньги оскорбили меня, даже если бы он заплатил мне в десятки раз больше, я бы не принял их, но он посчитал меня одним из своих лакеев. Я подарил ему гостеприимство, а он злоупотребил им. Его последующие клевещущие заявления привели меня в ужас. Он начал говорить, что я не признаю религию, что, тем не менее, сделав ее своей профессией, я утверждаю, что она насквозь пропитана ложью, и что лучше меня никто не сумеет разыграть комедию святости! Я же помню, что он непрестанно говорил со мной только о своих произведениях, о своих бесчисленных талантах и бедах. Да, я говорил нелицеприятные вещи, но только об аббате Фише, которого считаю лицемером и даже сообщил ему о том, что когда-нибудь я мечтаю отказаться от своего сана, хочу жениться, завести добропорядочную семью, открыть типографию. А Марат на всех углах разглагольствовал и в своей газетенке продолжал писать, что это я пустился на самые крайние меры, только лишь, чтобы побольше поднять шума в революционном движении! А кто же тогда, как не он писал, что нужно воздвигнуть восемьсот виселиц для депутатов Учредительного Собрания, рубить головы всем жирондистам, роялистам, да и всем противникам нового режима? Но Конвент нуждается в таких неистовых ораторах, как Жан Поль Марат. Он, Робеспьер и Дантон сейчас возглавляют свой политический клуб, «Общество друзей Конституции». О, как он непоследователен! Ведь, обвиняя меня во всевозможных злодеяниях, одно только его имя внушает ужас всей Европе! Да, я был на время освобожден от своей должности, но вовсе не потому, что приписывает мне Марат. Я был замешан в одной неприятной истории в семинарии, где я преподавал философию. Начальник семинарии очень плохо относился к учащимся. С уважением и почтением он относился только к дворянам и каноникам, и тогда несколько молодых людей, учащихся, решили проучить его за это. На протяжении трех месяцев они разбивали окна такими большими камнями, что повредили сами рамы, даже полицейские ничего не могли поделать с ними. Тогда однажды месье Ансель, повар этой семинарии, отправился сторожить с заряженным ружьем, чтобы прогнать этих распутников. Они проникли незаметно, сквозь дыру в ограде и, когда начали вновь бросать камни, он выстрелил и попал в одного из них. На следующий день юноша умер, и полиция арестовала начальника семинарии и главного управляющего. Я жил при семинарии и в результате тоже попал под арест, лишился сана, но через полтора месяца был восстановлен в своих правах по постановлению парламента.
– То есть