Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь. Павел Мельников-ПечерскийЧитать онлайн книгу.
природа, если не будет роскошна, то, по крайней мере, разнообразна; в других местах искусство заменит ее, и наблюдатель, если не встретит ее игривою, роскошною, великолепною, то найдет на каждом шагу или обломок старины, или действия промышленности. А здесь, на распутии юга с севером, никакое место не напомнит о былом; промышленности не видно, а природа скучна, скучнее эклог Сумарокова и пермской зимы: она силится стать вровень с тамбовской своей соседкой, но холодное дыхание севера заставляет ее призадуматься, а она ведь так сильна, что бедного человека как-тут утащит по своей дороге. В самом деле, как сильно влияние ее на человека! Он, хотя и гордится своею волею непобедимой, хотя и зовет себя царем природы, а сам не в состоянии и подумать противиться ее влечениям. Невольно вспомнишь Деппинга: «Пески Аравии сделали бедуина разбойником; моря пустынной Скандинавии сделали норманна пиратом». А что сделали со своими обитателями эти скучные полусонные поля, по которым я имел честь тащиться шагом, по песчаной дороге в самый жаркий, несносный полдень? Кого образовали они из своих сынов, из своих питомцев? Неуклюжего и скучного мордвина, который, сидя на козлах, покачивался, лениво помахивал плетью и по временам затягивал какую-то бессвязную песню. Дорогой изредка попадались нам то одичалая яблоня, то груда кирпичей, то заросшая крапивой яма – верные признаки былого жилья. Я перебегал памятью всю историю этого края, хватался за каждый факт в надежде вспомнить какой-нибудь город, стоявший на этом месте. Но, утомленный бесполезною ловлею фактов неводом памяти, я бросил эту скучную работу. Думая, однако, что узнаю что-нибудь от мордвина, я обратился к нему с вопросом. Самое глупое «не знаю» и самая бессмысленная мордовская мелодия были ответом на мои слова. Прошло минут пять, и я, утомленный жаром и песнями, хотел уже уснуть, как вдруг мой певец оборотился и с глупой улыбкой какого-то самодовольствия закричал во все горло: «Село было, барин».
– Какое село?
– А цево спрасывать-то изволил, село Кавресь было та-мой.
«Славный чичероне!» – подумал я. Он через четверть часа почти удостоил меня своим ответом. Славное и открытие! Стоило и голову ломать над такими пустяками! Впрочем, я ли первый пью воду миража? Как часто многие в пустой вещи думают найти Бог знает что такое и, рассматривая какой-нибудь камешек, какую-нибудь денежку, прельщают себя мыслью, что сделали открытие важнее коломбова. Бедные антикварии! Как часто вы вместо шлема Мухаммедова находите крышку с правоверного пилава! «Давно ли тут было село?» – спросил я расшевелившегося мордвина. Но я еще хлебнул сухой водицы: то же «не знаю», та же мелодия были ответом на мой вопрос.
Впрочем, эти мордва добрый народ, хотя с первого взгляда они и покажутся всякому странными по их молчаливости, неразвязности и полурусскому наречию. Они составляют более чем одну восьмую часть всего народонаселения Нижегородской губернии, впрочем, число их заметно уменьшается, может быть, потому что они нечувствительно смешиваются с