Полвека в мире экслибриса. Александр ЧерновЧитать онлайн книгу.
же мог лишь присутствовать при этом. Поэтому он с полным правом мог говорить, что виделся с Хрущёвым, что, возможно, и было, ведь доказать противное невозможно, как невозможно доказать и то, что Хрущёв виделся с Никифоровым. Скорее всего, Хрущёв-то и не виделся с Никифоровым, который оставался для него в тени красивых актрис, приехавших передать фронтовикам горячий привет от Тамбова. Но это не могло стать помехой Никифорову.
Какой референт откажет фронтовому знакомому шефа? Тут ещё большой вопрос, для кого та фронтовая встреча была нужнее, просителю или шефу, о военных делах которого до того, как он оказался в высоком кабинете, общественность и не слышала. Никифоров не оставлял выбора референтам, которые и хотели бы отказать ему, но не могли. А вдруг узнает Хрущёв, что кто-то посмел помешать подтверждению его боевого прошлого. Так Николай Алексеевич получил право сделать этот подарок.
В типографии «Пролетарский светоч» книжные знаки, как и другие малоформатные заказы, печатали на небольшой тигельной печатной машине, так называемой «американке». А работала на ней печатницей Света Няньчук, молодая отзывчивая женщина, всегда стремящаяся пойти навстречу заказчику и побыстрее отпечатать, а тем более такому, известному в городе человеку как Никифоров.
Но с этим заказом ей пришлось изрядно понервничать, поскольку одной готовности работать быстро было мало. Её заставили тщательно промыть всю машину. Специально была нарезана белая бумага, перекладывать между отпечатанными листами, чтобы свежие оттиски не пачкали оборот предыдущих (обычно этого не делалось). Печатницу заставили надеть белые нитяные перчатки, а в них брать по одному листу бумагу и вставлять её в машину было очень непривычно. Перчатки эти снабженцы доставали хоть и специально для неё, но они ведь всё равно были безразмерные и неудобные. Не дежурь неотступно около неё главный инженер типографии Рачков, она, конечно, сняла бы эти, мешавшие ей, перчатки. Но он внимательно следил, чтобы бумагу она брала только в перчатках, разрешая их снимать только для регулировки красочных валиков. Иначе она могла оставить отпечатки руки, запачканной краской, что обычно имело место на тиражных оттисках.
Рачков к тому же контролировал приладку и приправку, требуя в процессе печати увеличить или уменьшить подачу краски. Досталось тогда понервничать печатнице, тем более, что, отпечатав тираж чёрной краской, пришлось печатать ещё разными красками, каждый раз, тщательно смывая машину.
Павел Алексеевич Рачков, строго контролировавший печать экслибриса для библиотеки Хрущёва, человек творческий (тамбовский театр даже ставил его пьесу) и весёлый, но тут было не до шуток, он понимал важность события. Когда-то, ещё молодым, он позволил себе на работе довольно безобидную, на мой взгляд, шутку о передаче центрального радио. Их было трое, один поспешил донести, второму пришлось быть свидетелем на суде, а третьим был Павел Алексеевич. Ему пришлось десять лет трудиться на лесоповале. Человек