Последняя Тайна Поля Гогена. Мишель ДемионЧитать онлайн книгу.
мы ехали один за другим минут двадцать под струями сильного дождя. Вдруг он замедлил ход и въехал в открытые деревянные ворота. Я припарковался возле его машины. Это была вилла в форме куба, довольно богатая, с необычным входом в виде веранды из алюминиевого каркаса. Вдали был слышен беспрерывный шум прибоя.
– Следуйте за мной.
Он толкнул металлическую дверь, и мы вошли в тёмный зал, украшенный хорошими картинами. Освещённые маленькими лампами, картины играли разными цветовыми оттенками. Металлическая лестница привела нас на второй этаж в огромную гостиную.
– Живопись – моя страсть, люблю открывать неизвестных художников. Мы с дочерью часто посещаем выставочные залы.
Воспоминание о пропавшей дочери взбудоражило его память, и его челюсть начала дрожать.
– Хотите выпить?
– Я предпочёл бы съесть что-нибудь.
– Я вернусь через пару минут. Устраивайтесь удобнее.
Он указал на глубокие черные кожаные кресла в большой гостиной. Как только он исчез на кухне, я приятно устроился в кресле и огляделся вокруг. Это был роскошный зал, но пустой и бездушный, в центре которого находился большой камин чёрного мрамора. Огромный телевизор висел на голубой стене, обитой шёлковой тканью. Свисающие с потолка мелкие прожекторы освещали полихромные картины. В глубине зала другая лестница поднималась на этаж выше. Рядом, незаметное в данном интерьере, стояло фортепиано, казалось, спавшее глубоким сном.
Врач появился через несколько минут, неся перед собой поднос с наспех приготовленной едой.
– Я приготовил яйца. Из меня плохой повар. Я принёс вам фотографии моей дочери Гвен.
Он поставил еду на журнальный столик, покрытый черным лаком, а затем уселся на кожаный диван передо мной. Он небрежно бросил фотокарточки на стол, так как выбрасывают карты во время покера. На четырёх из пяти фотографий Гвен в купальном костюме. На одной она стоит перед океаном в романтической позе. На другой более романтичной, она развалилась на шезлонге. Гвен красива на фотографиях, но, к сожалению, её портит подростковое кривляние. А вот здесь она совсем другая, в летнем платье без рукавов, на ней большая соломенная шляпа. Она уже не позирует, а выглядит естественной. Она сидит на синем шезлонге, облокотившись на столик со стаканом, наполненным двухцветным напитком. Позади видна бухта виллы, и она улыбается. Она не была похожа на хрупкую пятнадцатилетнюю девочку, ей скорее дашь восемнадцать или девятнадцать лет. Короткие светлые волосы были подстрижены так, что видны её глаза, будто два куска льда на смуглом милом лице.
– Я сделал эти фотографии два месяца назад, она красивая, правда?
Уплетая еду, я проворчал, что она слишком красива для своего возраста, и у неё уже развита женская грудь…
Какой бы роскошной не была комната, она выглядела траурной и печальной. Не было такой краски, что отражало бы в ней нормальную жизнь. Это была комната, которая давила нескончаемой неврастенией.
– Мы очень привязаны друг к другу, моя дочь и я, – продолжал врач, – и она не часто