Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви. Саймон Себаг-МонтефиореЧитать онлайн книгу.
300 рублей), в то время как Потёмкин, далеко не богатый человек, за одно только участие в перевороте получил 18 000 рублей. Потому члены солдатской коммуны – артели – делили друг с другом всё, ведь артель была для них одновременно родной деревней, церковью, семьей, кружком друзей, кухней и банком [4]. В их репертуаре было множество песен, которые они могли петь пять или шесть часов подряд беспрерывно [5] (позднее солдаты сочинят не одну песню о Потёмкине).
Несмотря на всё это, русский солдат считался «лучшим солдатом в мире, – писал Ланжерон. – Он соединяет в себе все качества солдата и героя. Он умерен, как испанец, вынослив, как богемец, исполнен национальной гордости, как англичанин, и подвержен вдохновению, как француз, валлонец или венгр» [6]. На Фридриха Великого во время Семилетней войны произвели впечатление и поразили русская отвага и выносливость, он называл русских «les oursomanes» [7] за их поистине медвежью маниакальную свирепость. Потёмкин служил в кавалерии, которая была известна своей кровожадной жестокостью и смелостью, особенно если она выходила в бой вместе с нерегулярной лёгкой конницей – казачьими войсками.
Русской армии не было равных в Европе, потому что до американской и Французской революций войска муштровали и отправляли в сражения именем королей, а не за идеи или национальные интересы. Большинство армий были многонациональными и состояли из наёмников, принудительно записанных в нее рекрутов и разного сброда; все они служили флагу, а не стране. Но в русской армии служили русские же крестьяне, которые попали под массовые призывы и были выбраны из более чем семи миллионов душ. Казалось, что в этом причина их почти безрассудной храбрости [8].
Офицерский состав формировался либо из русских землевладельцев – дебоширов и страстных любителей азартных игр, – либо из немецких (или позднее французских) солдат удачи, – все они славились своей жестокостью. Один из ярких примеров – генерал Михаил Каменский, который кусал своих солдат. Но они были поразительно отважны [9], а их «пушечное мясо» – подчинённые им крестьяне – безжалостны, послушны, выносливы, патриотичны, самостоятельны и способны стойко переносить самые ужасные муки. Всё это превращало русскую армию в потрясающую боевую машину. Среди русских ходила поговорка: «Турки падают, словно кегли, а наши солдаты стоят твёрдо, даже лишившись головы» [10].
Многие современники полагали, что в XVIII веке война стала менее кровавой. Разумеется, европейские династии Габсбургов и Бурбонов по крайней мере пытались создать видимость того, что они воюют в соответствии с аристократическим этикетом. Но русские воспринимали войну с Турцией совершенно иначе. В течение нескольких столетий православной Руси угрожали сначала мусульмане-татары, а затем турки, и русский крестьянин считал эту войну крестовым походом. Они сражались, как в Средние века – во имя разрушения, и им был отдан приказ не щадить врагов.
Едва Потёмкин прибыл в Бар, как «странная война», до поры до