Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви. Саймон Себаг-МонтефиореЧитать онлайн книгу.
была исполнена и его внесли в списки Запорожской Сечи, он вновь написал кошевому с искренней благодарностью [37]. Потёмкин выздоровел, а русская армия вскоре пересекла Дунай и двинулась к важнейшей для турок крепости Силистрии, контролировавшей устье Дуная. Именно здесь Потёмкин вызвал неугасимый гнев графа Семёна Романовича Воронцова, молодого наследника знатного рода, благоденствовавшего во времена Петра III. Семён Романович, сын провинциального губернатора и известного взяточника, прозванного «большим карманом», и племянник канцлера Петра III, родился в 1744 году и получил хорошее образование. Его как сторонника Петра арестовали во время екатерининского переворота, но позднее он прославился, став первым офицером, который ворвался в турецкие окопы при Кагуле. Как и все Воронцовы, этот англофил с пресным лицом пользовался определённым уважением за свои заслуги, однако и Екатерина, и Потёмкин справедливо считали его политически ненадёжным, и большая часть его деятельной жизни прошла в почётном изгнании – в Лондоне на посольской должности. Теперь, у Силистрии, он оказался в унизительном положении: его гренадёрский полк атаковали двенадцать тысяч турецких конников, и он был вынужден принять помощь от Потёмкина, который весьма неохотно оказал её.
Шесть дней спустя настала очередь Потёмкина просить Воронцова о помощи: «мы не только прикрыли его, но и загнали турок обратно в город» с помощью трёх артиллерийских батарей, и враг понёс большие потери. Воронцов пишет эти слова в 1796 году, полагая, что обе битвы свидетельствуют о его мастерстве и о некомпетентности Потёмкина. И того и другого невероятно раздражала необходимость принять помощь от соперника, и злоба была совершенно взаимной [38].
Силистрия не сдалась, армия вернулась за Дунай, и на этом неспешная кампания Румянцева завершилась. Зато на долю Второй армии под командованием князя Василия Долгорукого в июне выпало больше событий: вторжение во владения крымского хана увенчались успехом, поскольку войска ханства были заняты сражениями с Румянцевым на Дунае.
Екатерина начала понимать, что воинская слава достаётся не так быстро и легко, как она надеялась. Бездонное чрево армии требовало всё больше и больше рекрутов. Год был неурожайным. Солдатам не платили жалованье. В армии свирепствовала лихорадка, а на османских землях начались вспышки бубонной чумы. Русские опасались, что она может перекинуться на южные армии. Пришло время обсудить условия перемирия с турками, прежде чем они забудут о Чесме и Кагуле. Но вдруг в сентябре 1771 года из Москвы прибыли ужасные новости.
На старую столицу с пугающей силой обрушилась чума. В течение августа болезнь уносила по 400–500 человек в день. В короткий срок город охватили беспорядки. Знать бежала из Москвы, власти паниковали, губернатор покинул свой пост, и город превратился в сюрреалистический склеп, заполненный гниющими трупами, зловонными кострами с тлеющей плотью и слухами о чудесах, исцелениях и заговорах.