Да будет воля Твоя. Максим ШаттамЧитать онлайн книгу.
Каждый день горизонт, начинавший розоветь, напоминал ему, что надо торопиться, чтобы успеть вернуться к ужину, и Йон с гордостью думал, что вращение небесного колеса, его персональных часов, его космических часов с луной и солнцем вместо стрелок, являются ориентиром, принадлежащим только ему.
В то утро он решил вернуться на поляну, потому что заметил там несколько муравейников, три прекрасных высоких холмика, которые он тщательно оберегал все лето, предвкушая, как разрушит их, чтобы впасть в состояние эйфории. Но он не хотел все испортить, поэтому речь не шла о том, чтобы растоптать первую попавшуюся кучу – конечно, нет! Йон убедился, что чем больший интерес представлял для него выбранный объект, тем подробнее он его изучал, тем ближе «сводил знакомство» со всеми его обитателями и тем большее удовольствие он получал, разрушая его. Существовало странное соотношение между близостью, чтобы не сказать влечением, и наслаждением уничтожать то, что он познал в мельчайших деталях. Истреблять ради истребления – это, в сущности, всего лишь детская реакция. Тогда как здесь с каждым ударом ноги, с каждым комком земли, он действительно понимал, что происходило от удара его кулака, сознавал, что творится с крошечными тельцами, со всеми микросуществами, которых он уничтожал, а в конечном счете, со всей той цивилизацией, которую он громил, потому что он их знал.
А как с годами узнал Йон, чтобы перейти к действию, необходимо прийти в хорошее расположение духа. Уничтожение без всяких на то причин, даже без особого желания, первого попавшегося холмика, до которого можно дотянуться, не доставляло ему никакого удовольствия, скорее, даже нагоняло скуку. Нет, нужно почувствовать, как в нем поднимается давление. А летом оно нарастало не слишком быстро. Оно накапливалось, тонкими слоями, после обидных замечаний деда и теток по мере завершения возложенных на него поручений по хозяйству, выполнять которые заставляли в строго установленное время, чтобы он не болтался без дела. Потом, с течением времени, Йон понял, что давление нарастает само по себе, словно он родился с внутренним краником, который чуть-чуть подтекал, и день за днем его резервуар неустанно наполнялся. Ничто на свете не заставляло давление подниматься быстрее, чем школа. Точнее, его товарищи и его учителя. Иногда хватало только их взглядов, но чаще всего это бывал ответ организма на их отношение к нему, на то нескрываемое раздражение, которое он у них вызывал, на те перешептывания, что начинались при его появлении, словно он какой-то ненормальный. Йон ненавидел их все больше и больше, но так как летом он в школу не ходил, то давление заметно упало. Разумеется, с Ингмаром и тетками он несколько раз побывал в городе, и тамошняя атмосфера тоже наполняла его резервуар, хотя мальчик и не понимал почему. Наполняла не так быстро, как школа, но быстрее, чем ферма. Наверное, из-за ухмылок и насмешек за его спиной. Никто не любил его, и он это прекрасно понимал. Все смеялись над ним, смеялись постоянно.
Он все лето сдерживал давление, и теперь, когда август шел к концу, он чувствовал, что