Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II. Сергей ФирсовЧитать онлайн книгу.
отнеслись вначале к идее прославления Серафима. Победоносцев был поставлен царем перед фактом: старец должен быть причислен к лику святых. Рассказ об этом сообщил С.Ю. Витте сам обер-прокурор Св. Синода, видимо, обескураженный действиями царя. Скорее всего, весной 1902 г. Победоносцев был приглашен на завтрак к императорской чете, где ему и было предложено буквально через несколько дней предоставить указ о провозглашении Серафима Саровского святым. На замечание Победоносцева, что святыми провозглашает Святейший Синод после ряда исследований, императрица заметила, что «Государь все может»9.
Императорская Фамилия на Саровских торжествах 1903 г.
(В центре: Императрица Мария Феодоровна, Императрица Александра Феодоровна, Император Николай II)
В этом рассказе удивления достойно очень многое. Во-первых, характерная ошибка царя, «слегка перепутавшего» инстанции и обратившегося к своему чиновнику с требованием предоставить указ о канонизации. Во-вторых, царь почему-то не вызвал первоприсутствующего члена Святейшего Синода для передачи своего пожелания членам высшего церковного правительства, не приказал созвать комиссию для проверки сведений, показывавших в пользу святости Серафима (на что как главный «блюститель веры» в стране имел полное право).
Николай II поступил как самодержец – духовный наследник Петра Великого (которого, кстати сказать, не любил), а не как православный московский царь, на которого ему так хотелось походить. Замечательные слова Императрицы Александры Феодоровны о том, что «Государь все может», доказывают это со всей очевидностью.
Саровские торжества 1903 г. – крестьяне%паломники
О том, кем было поднято «дело Серафима Саровского» в начале XX столетия, существует мнение С.Ю. Витте, полагавшего, что мысль о провозглашении Саровского старца святым «родилась» в кружке Великого князя Петра Николаевича10. Однако логика Витте для нас в данном случае непонятна. Более вероятным кажется предположение самого Победоносцева, винившего архимандрита Серафима (Чичагова, будущего митрополита Ленинградского и священномученника), в то время настоятеля Спасо-Евфимиевского монастыря, в том, что именно он подал императору «первую мысль о сем предмете»11. Подобный рассказ мы находим и в дневниковых записях неославянофила генерала А.А. Киреева, также указывавшего, что обер-прокурор Святейшего Синода считал архимандрита Серафима (Чичагова) «великим пролазом и плутом». Генерал отмечал в дневнике, что тот «как-то пролез к Государю, а затем Государь уж распорядился самовольно. Год тому назад, – пояснял Киреев свою мысль, делая запись 13 июля 1903 г., – он приказал Победоносцеву, чтобы через год было торжество причисления к лику святых Серафима Саровского. Положим, Сер[афим] действительно святой, но едва ли такое “'распоряжение” соответствует не только верно понятому чувству религиозности, но и канонам (даже русским)»12 (выделено мной. – С.Ф.). Но Император не подумал об этом, для него важнее