Тутанхамон. Давид ПавельевЧитать онлайн книгу.
проклятие, о котором говорил Эхнатон! Стало быть, я и вправду проклят! Но я ещё могу повернуть всё вспять…
Э й е. Нет, это совсем не проклятие. И это совсем не то, что сказал Хоремхеб… (сурово глядя в сторону Хоремхеба) Изменять своим привычкам вредно, и если ты привык говорить языком команд и приказов, так лучше не лезть в поэзию или философию. (Тутанхамону) Мы часто говорили с тобой о Яхмосе, Хатшепсут, Нармере. Они ведь тоже были царями, но они оставались людьми. Да, быть царём – это большой труд, ибо чувства необходимо мирить с долгом…
Т у т а н х а м о н. Нет, они какие-то особенные люди! Не зря до Эхнатона их приравнивали к богам, ведь человеку не под силу такой труд! Я хочу быть человеком, власть испортит меня. Сначала я расправлюсь с Нефертити, потом придётся расправляться ещё с кем-нибудь, кто всего лишь навсего скажет что-нибудь обо мне не так, как положено говорить о фараонах. Что если какой-нибудь человек просто не понравится мне, и я буду подвержен соблазну воспользоваться своей властью? А что если понравившаяся мне девушка скажет, что я некрасив, но власть позволит мне её неволить… Нет, учитель, освободите меня от этого!
Х о р е м х е б. Будьте уверены, вам никто так не скажет.
Т у т а н х а м о н. Это ещё хуже – подумать и не сказать! Если люди будут принуждны быть рядом со мной только лишь потому, что я царь, и им будет запрещено пытаться от меня освободиться?
Х о р е м х е б. Поверьте мне, даже никто не подумает.
Т у т а н х а м о н. Ещё хуже! Хуже! Не подумает разумом, но почувствует сердцем!
Х о р е м х е б. Это тот редкий случай, когда сердце отдают под абсолютный контроль разума.
Т у т а н х а м о н. Но разве это правильно – приказывать сердцу молчать! Поймите, я никого не смогу принуждать быть со мной рядом!
Х о р е м х е б. Принуждать не придётся. К вам повалят толпы.
Т у т а н х а м о н. Толпы повалят не ко мне. Толпы повалят к золоту, алмазам, деньгам, рабам, лошадям и колесницам. Толпы повалят к ногам фараона, «должностного лица», а не человека! Фараон будет принуждать эти толпы падать пред ним ниц, играя на их страхе и алчности. Несчастный фараон! Несчастная оболочка, под которой скрывается всего лишь юноша, желающий только искренних чувств! Несчастная оболочка, которая принуждает толпы таких же оболочек поклоняться себе. А если в этой толпе найдётся человек, который тоже, как я, ищет искренности, если найдётся мой друг, которого я жду, которого я с отчаянием зову уже семнадцать лет? Он испугается. Не меня, а грозного фараона, у которого есть золото и рабы, и которому поклоняется бездушная, меркантильная толпа. Мой друг! Могу ли я изо дня в день, из ночи в ночи звать тебя, молиться о тебе? Имею ли я право на это, если я – сын Эхнатона, сын тирана, приговорённый занять его место! Я никогда не смогу заставить тебя стать моим другом, я могу только взывать к тебе! Существуешь ли ты? Имею ли я право сделать тебя частью моей души, и мечтать о том, чтобы стать частью твоей? Имею ли я право сделать твои надежды моими, и надеяться на то, чтобы мои мечты стали твоими? Возможно ли это? Я могу лишь