Нейтральной полосы нет. Евгения ЛеваковскаяЧитать онлайн книгу.
только она потом распалась. Инвентаря не было, и лошадей ядом потравили, – объяснил Трофимов. Качинский медленно-медленно покивал.
– Так вот почему вы, молодой человек, так легко приговоры выносите. Ах, гены, гены!
Трофимов, кажется, только сейчас понял, что откровения его профессору не шибко кстати.
А может, вспомнились ему послевоенные годы, когда тоже было голодно и он однажды принес из амбара полные валенки зерна. Все мальчишки норовили тогда поиграть возле амбара, а потом расходились, переставляя ноги осторожно, как ходули.
Он думал, отец, инвалидом вернувшийся с войны, похвалит за прыть, а отец избил пребольно и – еще того хуже – приказал самолично отнести в амбар украденные жмени ячменя.
В другой раз Шурик Трофимов догадался отдельными зернышками проторить уцелевшим четырем курицам, пятому петуху тропку к тому же амбару, благо усадьба их была через дорогу. В амбаре сыздавна существовал лаз для кошек. Петух их сроду был смекалист, а с голоду и вовсе все стал понимать. Он запросто усек Шуркину затею, на рассвете только и ждал Шуркиного призыва и тихонько вел свою похудавшую семейку на кормежку в амбар.
Кур отец заприметил, заворотил с бранью, но Шурика бить мать не дала. Ведь ей было тошнее всех, за ее юбку цеплялся и гундосил младшенький, на ней был и скотный с не приведи бог какими коровами и свои сотки. Все – на ней, потому что у отца уже начали отказывать застуженные в болоте ноги, уже появились в сенцах пугавшие поначалу костыли. По дому отец еще передвигался кое-как, хватаясь за стенки, за печь, за притолоки…
Может быть, и это, и многое другое вспомнил Трофимов, слушая Качинского.
– Насчет генов не знаю, а насчет раскулачивания, думаю, отец правильно поступал. У нас в селе никто ему кулаками в глаза не тыкал, – сказал Трофимов, снова откашлявшись и прогнав невнятную хрипоту.
«Давай, давай, огрызайся! – мысленно взмолилась к Трофимову Ирина. – Хватит щеки подставлять. Мне этика мешает вмешиваться, а тебе терять нечего».
И вдруг эта точная мысль поразила ее тогда откровенным цинизмом. Ну а если б было что терять, значит, подставляй щеки?
Между прочим, последняя фраза Трофимова о кулаках, неожиданно оказавшаяся двусмысленной, разом погасила пикировку.
– Само собой разумеется, в стенах нашего института вам никто ничем в глаза не тычет. Более того, я ставлю вам тройку, хотя ответ того не стоит и проходного балла вам все равно не добрать. Сейчас очень модно рассуждать о любви к Родине, но, право же, необходимо в этом случае хотя бы знать родной язык!
Трофимов положил свой напрочь исписанный листок в портфель и вышел. Подхалим с заднего стола уже садился к Качинскому, но Ирина, честно говоря, думала сейчас только о том, как Трофимов спускается по потертым каменным ступеням. Спускается по лестнице, по которой так стремился подняться.
В ней не угасало вспыхнувшее чувство вины, но что конкретно могла она сделать? Попытаться выспорить четверку? Все равно не хватило бы очков, орфографию не перепрыгнешь.
Подготовка