Анино счастье. Вера КолочковаЧитать онлайн книгу.
насмешливо-сердито продолжила: – Слышала, Катерина, как меня твоя доченька отбрила? Холодца, говорит, много уплела!
– Ну хватит, Том… – махнул рукой в ее сторону со своего места отец. – Чего ты опять начинаешь на ровном месте? Без склоки обойтись не можешь, что ли? Вовсе она не хотела тебя обидеть!
– Да как же, не хотела! Выучили доченьку на свою голову, она и зазналась! Да я сроду больше ничего у нее не спрошу! И угощения вашего мне не надо! Да я…
– Клава, запевай! – зычно скомандовал отец, пытаясь придушить на корню поток теткиного возмущения. – Запевай, а мы подхватим!
– А чего запевать-то, Вань? – весело откликнулась с другого конца стола тетя Клава.
– Да чего хочешь!
И тетя Клава запела. Вернее, заголосила с ходу. Она вообще славилась в родне как самая голосистая. Выкрикнула из себя первые слова песни, как лозунги: «Летят перелетные птицы»!
О боже… Кто бы знал, как она не любила этой застольной самодеятельности! С детства терпеть не могла. Нет, посмотрели бы на себя со стороны, как смешны они в этой наивной старательности, пьяном дребезжании голосов, серьезности разомлевших лиц, сдвинутых бровей, похмельной поволоке глаз…
Ну все. Хватит, пожалуй. Надо на улицу выйти, воздуха свежего глотнуть.
Накинув на плечи отцовскую куртку-брезентуху, шмыгнула через сенцы, через веранду-пристройку, вышла во двор, вдохнула полной грудью. Надо же, почти сумерки. И тишина. А дождь, наверное, недавно закончился. Тяжелые редкие капли плюхаются со слива в переполненную до краев бочку. Плюх – и круги по воде. Плюх – еще. Грустная музыка сельской осени. Ветер подул – принес запахи влажной огородной земли, пошумел ветками рябины в палисаднике. За воротами послышался шум проезжающей мимо машины. И снова – тишина. Сырая, тягучая, нарушаемая доносящимся из дома пением.
А холодно, однако! Надо в дом возвращаться. Хотя и не хочется. Но выбор, к сожалению, невелик. Вернее, его совсем нет, выбора-то.
Войдя в дом, скинула с плеч куртку, долго пристраивала ее на крючок, встав на цыпочки. И невольно стала свидетелем родительской перепалки, плеснувшейся из кухни.
– А я тебе говорила – не пей! Позеленел уже весь, а все равно к рюмке тянешься!
– Да не, Кать… Я ж вроде немного… – послышался в ответ страдальческий голос отца. – Я ж не знал, что опять прихватит! Лекарство-то мое где, Кать?
– Да, теперь про лекарство вспомнил, конечно! А когда рюмку за рюмкой в себя опрокидывал, о лекарстве думал? Русским языком человеку говорят – нельзя, а он все поперек делает! Нельзя, понимаешь?
– Нельзя, все нельзя… А чего мне тогда можно-то, Кать? Лечь да умереть, да? Может, лучше тебе станет? Сижу на твоей шее, надоел, да? – с непривычной злостью в голосе вдруг огрызнулся отец.
– Ага, давай… Обвиняй меня во всех грехах! А кто тебя столько пить заставлял, интересно? Тоже я, что ли?
Она стояла в прихожей, замерев. Да, вот так и живут. И у них тоже выбора нет – как жить. Только они наверняка