Тайна псалтыри. Анатолий ЛеоновЧитать онлайн книгу.
мрачно, – делайте, что считаете нужным.
Не вставая со скамьи, покрытой черкесской буркой, он громко крикнул в неплотно прикрытую дверь старой избенки:
– Leszek, wejdź do chaty!
Снаружи зазвенели шпоры и послышались поспешные шаги. Дверь со скрипом отворилась.
Глава 7
После скромной вечерней трапезы, состоявшей из горохового кулешика, гречневой каши и мягкого сыра с жирянкой, вся монастырская братия в строгом порядке, согласно чину, с пением псалмов, направилась на Повечерие[95] к храму для того, чтобы совершить перед его стенами молитву и разойтись до Полуношницы[96] по кельям. Строгий монастырский устав не допускал для братии никаких отклонений от заведенного порядка ни зимой, ни летом, ни в зной, ни в стужу.
Полуношница прошла так же спокойно и благостно. Вся монастырская братия, кроме трех больных иноков, присутствовала в храме от начала до конца. Возвращаясь к себе после короткой службы, отец Феона заметил сутулую спину долговязого Маврикия, застывшего в терпеливом ожидании у дверей его кельи. Услышав сзади шаги приближающегося монаха, Маврикий живо обернулся, и лицо его вытянулось в постной гримасе услужливого почтения, сквозь которую откровенно читалось невысказанное желание.
– Ну что же ты еще хочешь, друг мой? – сокрушенно спросил Феона, открывая дверь и пропуская настырного ученика в свою келью.
– Отец Феона, – просительно загнусил Маврикий, – научи меня тайнописи, очень хочу я сокровенное в псалтыри прочитать. А вдруг там загадка спрятана? Я теперь спать не смогу.
Феона улыбнулся пылкости юноши и спросил с иронией:
– А не грех ли рясофору[97], проходящему послушание, такой интерес к чужим секретам иметь?
В ответ Маврикий только покраснел, молча отвел глаза в сторону, но желания уйти из кельи Феоны не проявил.
Феона усмехнулся в бороду и жестом пригласил послушника сеть на лавку, служащую ему постелью.
– Ладно, Маврикий, что с тебя взять, упрямца? Научу тому, чего сам знаю. Может, действительно наука впрок пойдет?
Отец Феона взял из ниши за иконами толстую тетрадь с письменным прибором и сел на колченогий табурет рядом со столом, представлявшим собой три струганые доски, положенные между кирпичными выступами в стене.
– Ну, сын Божий, азбуку-то хорошо помнишь? – спросил он у послушника.
Маврикий бросил озадаченный взгляд на наставника, пожал плечами и ответил занудливой скороговоркой, как будто повторял заученный урок.
– Помню, отче: Аз; Буки; Веди; Глаголь; Добро; Есть; Живете; Зело; Земля; Иже; И; Како; Люди; Мыслете…[98]
– Ладно… ладно, – замахал руками Феона, останавливая юношу, собравшегося, видимо, перечислить все 43 буквы алфавита[99]. – Вижу – преуспел ты в грамоте! Раз так, тогда пиши… – протянул он послушнику тетрадь с письменным прибором.
– А чего писать-то, отче? – спросил юноша, охотно открывая чернильницу и пробуя ногтем остроту
Ночная служба, в определенном смысле общественные молитвы на сон грядущим.
Третья служба суточного круга, которую полагается совершать в полночь.
Послушник, которому благословлено носить некоторые иноческие одежды.
До реформы языка 1918 года каждая буква азбуки имела свое название.
В русском алфавите XVII века было 43 буквы.