Танец на зеркале (Тамара Карсавина). Елена АрсеньеваЧитать онлайн книгу.
отвернулась, с тоской уставилась на свинцовое небо. И волны озера тоже были свинцовыми…
Во время пути конвойные еще больше протрезвели и отчего-то озлились. Прямо с пристани они повлекли путников к комиссару.
Вечерело, на улице сгущалась тьма. Душная комнатка, куда их привели, освещалась маленькой керосиновой лампой, поэтому Тамара не видела лица этого комиссара – только темные очертания фигуры, мрачные, пугающие…
Он долго вчитывался в документы. Малограмотен, что ли? Однако манера говорить выдавала в нем образованного человека.
– Я выпишу вам пропуск на двенадцать часов, начиная с полуночи.
– Как на двенадцать? – испугалась Тамара. – Нам еще шестьдесят верст до Белого моря!
Он посмотрел так пристально, что она, чудилось, различила, что у него серые глаза. Или показалось?
– У вас двенадцать часов, чтобы добраться до Сумского Посада! – настойчиво сказал комиссар. – Советую поспешить, или пожалеете!
Ну да, понятно. Потом их схватят, поставят к стенке… Двенадцать часов! Почему не тринадцать, не двадцать, не сутки? Почему он дал им так мало времени? В Петрограде были карточки на хлеб, а это – карточка на время!
Ладно, спорить бессмысленно, нужно было срочно искать возчиков.
Выехали чуть свет. Ночью прошел дождь, лошади неуверенно ступали по скользкой дороге. Внезапно выглянувшее солнце дробилось в многочисленных лужах, они сияли, отражая голубое небо. Ехали словно по осколкам зеркала.
Тамара нервно стискивала руки у груди, незряче вглядываясь в эти «осколки». Двенадцать часов, всего двенадцать часов! Казалось бы, столько пришлось ей уже испытать, столько страхов пережить, но никогда она не чувствовала себя так неуверенно, как сейчас, в этом пути по скользкой дороге, на которой разъезжались ноги лошадей… Вот точно так же разъезжались ее ноги на том пыльном зеркале, на котором она однажды танцевала в кабаре «Бродячая собака»! Танцевала, пытаясь удержаться на одном пальчике в арабеске, и безумно боялась, что поскользнется и упадет, что при очередном прыжке зеркало разобьется у нее под ногами. Нет, не потому боялась, что ушиблась бы или изрезала ступни в кровь. Но какой был бы для нее, ведущей балерины Мариинки, позор!
Она так боялась разбить зеркало, что даже не думала о том, что танцует босиком, что на ней нет почти никакой одежды… так себе, какая-то чисто символическая тряпочка, которая больше открывала, чем прятала. Тамара танцевала партию Психеи из балета «Амур и Психея». Психея – это душа, а ведь душа и должна быть обнажена!
Впрочем, сколько себя помнила Тамара, душу свою она как раз таила, прятала. Даже в семье ее считали очень скрытным ребенком. «Странные нынче дети пошли!» – качала головой мама. Впрочем, особенной откровенности и не требовалось, главное было – дисциплина во всем, даже в еде. Отец был танцовщиком, а это значило, что он никогда ничего не ел утром, только выпивал три или четыре стакана чаю. Потом целый день у него не было времени поесть, да и возможности не было – «уроки