Душа-потемки. Татьяна СтепановаЧитать онлайн книгу.
двух лет все же еще рановато. «№ 19» всем духам предпочитала как раз Ольга Аркадьевна Краузе. И этот аромат ей шел, так же как шла ей ее стеганая классическая сумочка «Шанель 2.55». А вот возьми сейчас эту сумку в руки маленькая Вероника – будет все как-то сразу не так, красноречивая, но лишняя, лишняя взрослая деталь…
– Ты что вернулся? – Вероника обернулась.
– Так просто, у меня еще пара минут. Ты просто супер сегодня… И вообще я хотел тебе сказать. Ты ни о чем не волнуйся. Я все сделаю, я постараюсь. Как обещал твоему отцу. Я стану тебе хорошим мужем. И у нас будет много денег, малыш. Очень много денег. Это я тебе обещаю.
– Ты уже это говорил. Столько же денег, как у хозяина… Кстати, он сюда сегодня заезжал.
– Шеин?
– Да, Шеин, босс. И знаешь, мне показалось, что он чем-то сильно недоволен или расстроен. Выглядел каким-то вздрюченным. Значит, договорились – в девять?
Это было время окончания рабочего дня, когда после закрытия продавщицы всех отделов покидали здание. И вообще с некоторых пор никто из персонала не жаждал задерживаться в стенах Замоскворецкого универмага после наступления темноты.
Глава 3
ЦЕНТУРИОН МАРК
Тот, о ком Вероника упомянула лишь вскользь, назвав его боссом, тот, кому принадлежало все в границах универмага и многое другое, в это самое время сидел в кожаном кресле у камина в своем новом, еще не достроенном особняке в Переделкине и вежливо беседовал с гостем.
Борис Маврикьевич Шеин являлся известной личностью в столице. В мае ему исполнилось пятьдесят восемь лет, и полтора года назад он овдовел, потеряв жену в автомобильной аварии. Небольшого роста, с округлившимся животом, лысый, с ясными, как у младенца, глазами и широкой улыбкой. Только вот зубы, когда он улыбался, явно выглядели вставными – от очень дорогого американского дантиста. И в младенческом взоре при всей его ясности и непосредственности порой проглядывало такое, что люди опускали глаза и замирали в тоскливом ожидании.
Так случилось и сейчас – гость, вальяжно расположившийся в кожаном кресле напротив Шеина, чуть помоложе, коренастый с бульдожьим лицом и короткой стрижкой, напрягся.
– Борис Маврикьевич, вы знаете, как мы с братом вас уважаем. Но – нет, не могу. И самому, как говорится, нужно. И у самого, как говорится, планы большие.
– Я плачу хорошие деньги.
– Но мы с братом и сами хорошие деньги за это помещение заплатили. И уверяю вас, если бы не инсульт, что с братаном приключился, мы бы… Там место бойкое, рынок в двух шагах, много транспорта. Со временем сломаю эту халупу и построю нормальный магазин. Впритык к этому вашему памятнику архитектуры, – гость тараторил, но глазами тревожно следил за Шеиным. – О продаже не может быть и речи. Это ж центр Москвы, сами понимаете. Когда нам еще такой шанс выпадет, в центре что-то из площадей заиметь?
– Подумайте, дорогой.
– И думать тут нечего, нет. Рад бы уважить, верьте слову, – гость приложил к груди пухлую ладонь – на мизинце золотая печатка с бриллиантом. – Мы люди приезжие, провинциальные, нам