Время богов и время людей. Основы славянского языческого календаря. Дмитрий ГавриловЧитать онлайн книгу.
– время, как бы вычеркнутое из повседневности. А вот слово «свято» ныне менее распространено в русском и украинском, нежели в белорусском и ряде западнославянских языков. Праславянская основа *svętъ восходит к понятиям «святость», «процветание» (др.-инд. вед. śvântбs – «процветающий»), то есть указывает по сути на цели устроения праздника.
Надо полагать, появление праздников есть следствие представления о неоднородности времени. Главное отличие праздника от будней, обыденности в том, что время мирское, человеческое замещается в такие дни «временем Богов». Даже если мы останемся на вульгарно-материалистических позициях и будем считать, что люди древности в прошлом только и занимались, что подлизывались к богам в слепом и суеверном дикарском страхе за урожай и жизнь, все равно нам придется задуматься: почему именно в эти дни?
Да, в общем-то, потому, что, согласно традиционному миропониманию, в праздники граница между мирами истончается и даже – не исключено! – рвется (см., например, Элиаде, 2000). Поэтому все такие дни прежде всего таят опасность и уже потому служат поводами для гульбы и веселого застолья дабы отвести беду «антидействием».
Запреты вступают в силу еще накануне, сразу после захода Солнца (надо думать, это отсылка к архаическому обычаю начинать счет суток с вечера). Нарушение запретов, как принято считать, влечет за собой тяжелые последствия – для нарушителя, его рода и даже мироздания в целом. В образном виде такие последствия представлены, например, в волшебных русских сказках. Сербы полагают, что пренебрежение Русалиями грозит разливом реки и наводнением, а полещуки (жители Белорусского Полесья) считают, что в семьях нарушителей запретов рождаются калеки.
«Праздником первобытный человек считал особую ситуацию превращения небытия в бытие. Во время праздника космос возвращается к первичной стадии своего существования – к хаосу. Гармонизировать хаос может особый ритуал, совершаемый в праздник. Воссоздание мира для человека того времени означало сакрализацию всего, так как для него реально было лишь то, что сакрализовано, то есть составляло часть космоса и было причастно к нему <…>. Суть обряда составляло произнесение определенного – космогонического – текста, который повествовал о постепенном творении космоса из хаоса. Такими ритуальными текстами были и древние календарные песни. В них также говорилось об этапах творения мира, а иногда давался символ модели уже создавшегося мира, чаще всего мировое дерево…» – со ссылкой на Н. Лауринкене писал Н. Велюс в работе «Древние смысловые пласты литовских святочных песен» (Велюс, 1997, с. 335).
Например, в древних литовских рождественских обрядах упоминается обычай волочения колоды по дворам под звуки табалая – ударного музыкального инструмента, представляющего собой несколько подвешенных дощечек, издающих звуки разной высоты. Затем колоду сжигали. Женщины показывали мужчинам тут же вырезанную из дерева куклу, которую мужчины пытались у женщин отобрать. Но те куклу не давали и прятали ее, так, чтобы