Гвардеец. Дмитрий ДашкоЧитать онлайн книгу.
редких прогулках по территории крепости, в основном когда нас водили к отхожему месту. Другим развлечением было посещение церкви, находившейся на территории Петропавловской крепости. Хотя Карл и не являлся православным, ему очень нравилось там бывать. Выходил он одухотворенным и очень задумчивым.
По-прежнему мы просто сидели в камере, изнывали от скуки, радуясь как празднику приходам Елены, или Леночки, как любовно стал называть ее Карл. Похоже, он действительно влюбился в благодетельницу. Он стала его отдушиной среди мерзких дней и ночей в опостылевшей хуже горькой редьки тюрьмы.
Допросов все еще не было. Я видел мельком Фалалеева, когда Петров конвоировал нас с Карлом к храму. Чиновник уставился на меня, сразу узнал, но почему-то припустил в другую сторону, будто я прокаженный.
Жизнь имеет обыкновение меняться, причем не сразу понятно – к лучшему или наоборот. Как-то раз меня все же вызвали из камеры. Сердце сразу екнуло. Прошлый допрос не раз снился в кошмарах. Я вскакивал в холодном поту, крестился и с трудом засыпал снова. Повторные пытки могли оказаться мне не по силам.
Но солдаты не повели меня к застенкам. Мы прошли по длинному коридорчику, вдоль которого находились восемь невзрачных конторок. За каждой кипела работа, шли допросы, писались бумаги. Как я узнал немногим спустя, в штате Тайной канцелярии, вместе с московским отделением, состояло всего двадцать с небольшим человек, включая писарей, протоколистов и катов. Тем не менее казалось, что щупальца этого спрута раскинулись по всей России.
Меня ввели в просторный кабинет. За огромным письменным столом, уставленным предметами непонятного назначения, восседал Ушаков. За спиной его горел камин, весело потрескивая дровами.
Он отпустил солдат и, не страшась возможного нападения с моей стороны, предложил присесть на лавку. Впрочем, Федор Иванович действительно ничего не боялся, поскольку мог в одиночку скрутить практически любого заключенного. За неимоверную физическую силу его не раз называли Ильей Муромцем. Если бы он захотел, то сломал бы мой хребет поперек колена.
– Небось, соскучились по нам, барон, – с улыбкой сказал Ушаков.
– Не очень, господин генерал, – искренне ответил я.
– Верю, верю, – закивал великий инквизитор. – И перестаньте обращаться ко мне как к генералу. Можете звать меня по-простому, Андреем, по батюшке Ивановичем.
– Понял, Андрей Иванович.
– Вот и чудесно. Гадаете, верно, с чего бы это роспросы ваши прекратились…
– Есть такое дело, Андрей Иванович.
– А ведь мы зря время не теряли. Покуда вы в камере прохлаждались, людишки мои совсем с ног сбились.
Хотел бы я, чтобы он сам так в камере «прохлаждался». Но губы мои лишь изобразили нечто вроде понимающей улыбки.
– И представьте себе – нашли массу любопытных вещей, – продолжил Ушаков. – По всему выходит, что, убив Звонарского, вы оказали императорскому дому значительную услугу. Туда ему, сукину сыну, и дорога.
&nbs