«...Расстрелять!». Александр ПокровскийЧитать онлайн книгу.
готовили долго. Считалось, что во время дружеского визита наших кораблей во французский город Марсель каждому придется сказать речь. Приказали всем заранее ее написать, и все написали. Потом всех вызвали куда надо и прочитали, что же они там написали. Потом каждому сказали, что это не речь, а откровение опившейся сивой кобылы и галиматья собачья. Всем приказали переписать этот бред, и каждый обложился журналами, газетами, обозрениями и переписал. Опять прочитали и сказали: «Товарищи! Ну так же нельзя!» После чего всех усадили за общий стол и продиктовали им то, что им надо говорить. Затем подсказали, как нужно говорить и когда нужно говорить. Сказали, что лучше не говорить, если за язык не тянут. Затем каждому внесли в речь индивидуальность на тот случай, если придется, говорить всем одновременно. Затем еще раз все проверили, окончательно все, что надо, причесали, где надо подточили и заострили. Вспомнили и припустили красной нитью. Каждому сказали, чтоб он выучил свою речь наизусть. Предупредили, что проверят. Установили срок. Проверяли. Сказали, что надо бы почетче. Установили новый срок. Снова проверили и удостоверились, что все идет нормально. Потом каждому вложили речь в рот, то есть в карман, я хотел сказать, и поехали в город Марсель.
В городе Марселе оказалось, что все наши являются дорогими гостями мэра города Марселя, поэтому всех повезли в мэрию, Там был накрыт стол и на столе стояло все, что положено: бутылки, бутылки, бутылки и закуска.
Слово взял мэр города Марселя. Он сказал, что он безмерно рад приветствовать на французской земле посланцев великого народа. После этого было предложено выпить. Все выпили.
Прошло два часа. Пили не переставая, потому что все время вставал какой-нибудь француз и говорил, что он рад безмерно. Потом все французы, как по команде, упали на стол и заснули. Во главе стола спал мэр города Марселя. За столом остались только наши. Они продолжали: собирались группами, поднимали бокалы, о чем-то говорили, спорили…
В конце стола сидел седой капитан второго ранга из механиков. Красный, распаренный, он пил и ни с кем не спорил. Он смотрел перед собой и только рюмку к губам подносил. Как-то незаметно для самого себя он залез во внутренний карман и выудил оттуда какую-то бумажку. Это была речь. Механик удивился. Какое-то время он смотрел в нее и ничего не понимал.
– … В то время, – начал читать он хорошо поставленным голосом, отчего все за столом притихли, – когда оба наши наро-да-а….
Механик выпучил глаза, он ничего не понимал, но читал:
– Оба… ну ладно… и-дут, идут… и-ик…
У него началась икота, которую он мужественно преодолевал:
– Идут они… родимые… и-ккк!.. в ис-сстори-ческий момент… и-к….
Его икание становилось все более глубоким, наши за столами улыбались все шире:
– В этот момент… ик… всем нам хочется… ик… хочется нам, понимаешь… – Ики следовали уже сплошной чередой, улыбки за столом превратились в смех, смех – в хохот.
Мех остановился, улыбнулся, запил икоту из фужера и, глядя в бумажку, сказал мечтательно: