Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные. Нина Сергеевна АленниковаЧитать онлайн книгу.
видом бежал в усадьбу. Громко приказывал накрывать столы на черном дворе, готовить хороший ужин с водкой и вином. Но так как артель ждали со дня на день, меры были уже заранее приняты. В леднике лежали свинина и баранина, а пироги вообще не переводились как у нас, так и на черном дворе.
Как прекрасна была картина прибытия нашей артели! Девушки в вышитых малороссийских рубашках, парни в косоворотках, в папахах и широких шароварах, несмотря на теплую погоду; у всех были узелки на плечах. Их громкое, звонкое пение поднимало всех на ноги. В усадьбе начиналась такая суета и возня, что просто не угнаться ни за кем. Пока они все располагались в предназначенном им сарае, на дворе накрывались столы. Откуда-то появились гитары, балалайки и гармонии. Отец даже послал наш граммофон в придачу всей этой музыке. Несмотря на то что вся эта компания прошла 300 верст пешком, они умудрялись танцевать до полуночи.
И вот тут за столом я услышала роковые слова: «Если так будет продолжаться, продам Раздол. Буду искать в России, где можно работать; при здешних условиях детям ничего не останется». У меня холод пробежал по спине, сердце сжалось. Я отлично знала, как легко отцу все это осуществить. Когда он что-то решал, приводил это немедленно в исполнение. Помню, как старик Рустанович накинулся на него, убеждая в том, что никогда, никто родового имения не продает, что это противит нашим дворянским традициям. Отец ухмылялся, а я с ужасом почувствовала, что этот его проект непременно сбудется.
Время бежало, приближалась пора моего возвращения в институт. Никто не мог меня сопровождать из-за страдной поры. Я отправилась впервые одна, самостоятельно. Меня поручили группе студентов, ехавших в Питер учиться. Путешествие с юга, в хорошем спальном вагоне, не представляет никакого затруднения. Наоборот, это развлечение; четырехместное купе, просторное, с широкими удобными койками. В 3-м классе можно получить за очень маленькую плату постельное белье. На всех больших станциях мы слезали и закусывали в буфете. Везде были вкусные пирожки, бублики, согретые на самоваре. В ресторан никто из нас не ходил. В Харькове была большая остановка, и мы пользовались буфетом очень обильным. После Харькова пейзаж менялся. Появлялись леса, правда не очень густые. Они сменялись просторными лугами, и деревеньки тоже не походили на наши херсонские. Не все дома имели соломенные крыши; исчезли из глаз вишневые сады, окружавшие их, и неизменные подсолнухи.
Зимой приезжал отец с семьей. Все располагались в квартире на Литейном проспекте с дядей Жоржем. Квартира была просторная, на шестом этаже, с лифтом и с лестницей, покрытой ковром. Представительный, но всегда мрачный швейцар жил с семьей внизу и зорко следил за всем, что творилось в доме. Почта всегда доставлялась на квартиру почтальоном. Ввиду того что наша семья увеличилась, нам стало тесновато. Няня с двоими ребятами занимала самую просторную комнату. Особенно чувствовалась перенаселенность, когда мы все собирались во время каникул.
Обыкновенно