Я побит – начну сначала! Дневники. Ролан БыковЧитать онлайн книгу.
в картине было условием его согласия ставить фильм. (Это мне рассказывала Голубкина[14].) Но Бунеев продолжил эту мысль – потому что, как известно, шишки – домовые маленького роста. (А вот этого Голубкина не рассказывала. – Интересно, знает ли она об этом?)
Изобразительно материал раздваивается. Изумительно там, где пахнет Александровым и отобранной натурой. Избы, луга, ночи, небо… Это сразу обнадеживает. (Общие планы.)
Но вот вмешивается «искусство» – на первом плане цветочки, трансфокатор – все «достижения» усредненного кино последних лет. И все оскорбительно, эссенционно, вроде фруктовой воды «Дюшес» в загородной чайной – мутной, кислой, подслащенной. Ведь трансфокатор последнее время дал возможность выделить человека из толпы, он дитя века, века нового, и он почему-то неприятен, неприемлем в «Утке». Он мешает, все время кажется, что «не видно». Тут ведь важен человек, погруженный в эту среду, среда важна так же, как и человек, как его партнер, как экзотика этой картины. Все общие планы выигрывают, средние и крупные на длинном фокусе только теряют. Все это еще страшнее окажется в павильоне. О, Боже! Что будет?!
Конечно, нужна широкоугольная оптика и подходить ближе. И вообще, тут был бы идеален стереофильм.
Цвет тут по фактуре божественен, когда он не испорчен нами. Очень хочется снимать тут «Куролесова».
Говорить, собственно, не о чем. Обе сцены с дефектами. В одной я коротко бегу, в другой пузо шире зада, в третьей я загорожен травинками имени Гинзбурга. Но посыл очень верный. Только я мелькаю, какой-то актерский стробоскоп. Есть запах роли, есть чертовщинка, есть. Мало ребенка. Мало думаю. Мало – и вдруг весь засветился или вдруг обрадовался.
Везде, где правит Борис Бунеев, плохо. Позаботится о реплике, прос…ет всю фигуру сцены. Мучение. (Сегодня с трудом восстановил Александрова.)
Завтра озеро – опять ужас.
Так и не решено, где она увидела рога?
Где песня?
Будут ли дудки?
Сегодня он обеспокоился пленкой. Будет зажим по дублям.
О девочке. Говорено-переговорено. Сегодня она заиграла, но он вызвал Вику – это жестоко. По отношению и к той, и к другой. Ибо он оставит Ксану. Надо написать ему об этом, или пусть придумает Вике эпизод. (Хоть бы вспомнил, как она рыдала, когда ей пришлось ждать очереди на съемках кинопроб.)
Получилось уже три полупантомимы: в сенокосе и две в сцене «после машины»….
Договорились с Бунеевым встретиться, он не пришел…
Как хочет…
11.08.75 г. Понедельник
Приехала Леночка. Прошло еще несколько смен. Работа на нуле. Возникла опасность консервации, если пойдет так. Девочка опять заболела. Надо бы нам с Сашей ее навестить.
Вчера был день рождения у Бунея. Сколько же через Ольгу вылезло злобы! Сколько раздражения! Только диву даешься. Она опять понесла девочку, в отношении к девочке – бабье раздражение, реальных оценок никаких. Попробовали нажать на Сашку – он сразу: «Я завтра уеду», – стало быть, отбой. Очевидно, на студии имени Горького привыкли хорошо относиться только к людям с сильной позицией.
Людмила Голубкина – главный редактор студии М. Горького, в прошлом редактор хмеликовской «Юности», племянница жены С. Ермолинского, дружившего с М. Булгаковым.