Навеки не твоя. Остин Сигмунд-БрокаЧитать онлайн книгу.
и Юджином О’Нилом[10]?
Он ухмыляется и проводит рукой по волосам.
– Я многогранен, Меган.
Я прохожу в центр комнаты.
– Английский театр, французское кино, итальянская подружка… – Я ищу глазами фотографию Козимы на его захламленном комоде, на подозрительно чистом письменном столе и на подоконнике, где выставлены тома энциклопедии. – Она же не прервет нас звонком по FaceTime, не так ли?
– Нет, она уже пошла спать, – отвечает он нейтрально.
– Ну конечно же, – дразню я. Я подхожу к его столу и начинаю открывать ящички, в каждом из которых лежат впечатляющие стопки блокнотов.
– Прошу прощения, – слышу я за спиной. – Что именно ты делаешь с моими личными вещами?
Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Оуэн прислонился к стене, скрестив руки на груди. Он отрывается от стены и пересекает комнату, чтобы закрыть ящик, за который я держусь.
– Ищу фотографию Козимы, – отвечаю я, будто это и так очевидно. – Она же не считает и фотографии тоже ерундой?
– Нет, – отвечает Оуэн прохладно. – Просто у меня нет ее фотографий, вот и все.
– Где вы с ней встретились? – спрашиваю я, не смутившись. Я поворачиваюсь к книжным полкам у его кровати. Маленькая обрамленная фотография Оуэна и Джордана времен средней школы располагается между красивым изданием «Великого Гэтсби» и собранием стихотворений Эмили Дикинсон[11].
– В летнем театральном лагере в Нью-Йорке. – Звучит так, будто он обороняется. Я не вижу его лица, потому что зашла ему за спину, но уверена, что он покраснел.
– Ну, и какая она? – напираю я.
– Она из пригорода Болоньи. Она пишет темные, экспериментальные произведения про пригородную жизнь. Типа Дэвида Мэмета, только из Италии. Ее родители – местные политики.
– Ты вообще не ответил на мой вопрос.
Он поворачивается ко мне лицом, наклоняет голову вбок с растерянным видом.
– Нет, ответил.
– Нет, ну какая она? – повторяю я. – Ты мне сказал, что она пишет, где живет, но не кто она. Если придумываешь себе девушку, то нужно придать ей побольше фактуры, – не то чтобы я уверена в том, что он ее выдумал, но мне нравится его дразнить. – Для человека, пишущего пьесы, Оуэн, у тебя мог бы получиться персонаж и получше.
Он хмурится и поднимает бровь.
– Она общительная, у нее много друзей. И саркастичное чувство юмора. Так лучше?
Я ухмыляюсь.
– Уже ближе к делу, – бросаю я в ответ. – Но все еще не убедил.
– Тебе нужна помощь с Уиллом или нет? – громко спрашивает он. Не дожидаясь моего ответа, он продолжает: – Я думал, мы здесь для того, чтобы поработать над моей пьесой.
– Ладно, – говорю я, театрально вздыхая, затем сажусь на его кровать и откидываюсь на подушки. – Спрашивай, что хочешь.
Оуэн закатывает глаза при виде моей позы и садится за письменный стол. Он вынимает блокнот из верхнего ящика и внезапно весь меняется. Его плечи опускаются, он садится прямо, и его глаза впиваются
Американский драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 1936 года, лауреат Пулитцеровской премии.
Известная американская поэтесса XIX века.