Кровь-любовь. Современные поэты о любви. Александр КабановЧитать онлайн книгу.
счастья – к начальнику счастья?
А кто ж его знает какой там прием
Любовь моя мы наконец-то вдвоем
В отчизне любезной и в теле полезном
Под солнцем горячим под небом отверстым
Где красная-красная тянется нить
Как жизни летучее жало как жалость
И чтоб уцелело вернулось осталось
Давай их любить
«…Эрос Танатосу говорит: не ври…»
…Эрос Танатосу говорит: не ври,
у меня еще полон колчан, и куда ни кинь —
всякая цель, глянь – светится изнутри,
а Танатос Эросу говорит: отдзынь!
Эрос Танатосу говорит: старик,
я вызываю тебя на честный бой,
это ж будет смертельный номер, прикинь на миг…
а Танатос Эросу говорит: с тобой?
Ты чего, мелкий, снова с утра пьян?
Эрос крылышками бяк-бяк – просто беда.
А у Танатоса снова черный гремит карман,
он достает и в трубку рычит: д-да…
и поворачивается к Эросу спиной,
и в его лопатке тут же, нежно-зла,
в левой качаясь лопатке, уже больной,
златоперая вспыхивает стрела.
«Погоди, побудь еще со мною …»
Погоди, побудь еще со мною,
Время есть до темноты.
Наиграй мне что-нибудь родное,
Что-нибудь из вечной мерзлоты.
Ласточки, полезные друг другу,
Собирают вещи за окном.
Беспризорная зарница – к югу
В полной тишине махнет хвостом.
Божья вольница. И в нетерпеньи
Сумерки раскачивают дом.
Здесь всегда темнеет постепенно,
Здесь темнеет нехотя, с трудом.
Пальцы колют меленькие иглы,
Сметывают звука полотно.
Некому увидеть наши игры.
Посмотри, уже почти темно.
Тьма идет. Но, может быть, из тени,
Из гудящей тени шаровой
Выглянет горящее растенье —
Блеск последней вспышки.
Даровой.
Пенелопа
Я так была верна тебе, мой друг,
что просто искры сыпались из рук,
воспламенялось все вокруг – верна
до неприличия – огнеопасна.
Кровь золотела в жилах, шла весна,
и в черной луже плавал лист прекрасный.
По-своему прекрасный черный лист.
Прохожие оглядывались длинно,
менты краснели, тормозил таксист,
лишь воробьи чирикали невинно.
И все благоприятели мои,
все свистуны-красавцы-соловьи
держали при себе свои вопросы,
они вокруг роились, не дыша,
без спичек поджигая папиросы.
Но шла весна – навылет – как душа,
и, как душа, взвилась и пролетела —
легко-легко – ни смерти, ни огня,
лишь папиросный дым вокруг меня.
Ну что ж, душа, теперь – другое тело?
«на стеклянную ветку в январском саду…»
на стеклянную ветку в январском саду
опустилась июльская птица
освистала