Ложная память. Дин КунцЧитать онлайн книгу.
можно было разглядеть тесную, как телефонная будка, душевую кабину. В углу зеркала, укрепленного над раковиной, был наклеен красный ярлык – «ЗАКАЛЕННОЕ СТЕКЛО». Разбитое, оно рассыпа́лось в мелкие крошки, не образуя острых осколков, которыми можно было бы перерезать себе вены.
Хотя помещение выглядело вполне скромно, пребывание в нем стоило изрядных денег, так как качество ухода в «Новой жизни» находилось на куда более высоком уровне, чем меблировка. В медицинской страховке Скита, естественно, не было формулировки «я-был-дураком-и-разрушал-свое-здоровье-и-теперь-мне-нужно-поставить-мозги-на-место». Поэтому Дасти уже выписал чек за проживание и питание в течение четырех недель и подписал обязательство оплатить услуги психотерапевтов, врачей, адвокатов и медицинских сестер в зависимости от того, сколько их потребуется.
Поскольку это был уже третий курс лечения, который проходил Скит (и второй в «Новой жизни»), Дасти начинало казаться, что для того, чтобы можно было надеяться на успех, требовались, пожалуй, не физиологи, врачи и психиатры, а мудрецы, чародеи, ведьмы и волшебный колодец.
Скиту предстояло, вероятно, провести в «Новой жизни» самое меньшее три недели. Возможно, шесть. Из-за того, что он совершил попытку самоубийства, несколько медиков должны были непрерывно наблюдать за ним по крайней мере три дня.
Даже с учетом заключенных наперед контрактов на отделку зданий и новой игры по «Властелину Колец», которую разрабатывала Марти, они не смогут в этом году провести длительный отпуск на Гавайских островах. Вместо этого они вполне смогут поставить на заднем дворе несколько фонарей в виде тики[12], носить рубашки-алоха, крутить компакт-диск Дона Хо и устраивать луау – так на Гавайях называют пир на открытом воздухе, – в котором луау, то есть осьминога с листьями таро, заменит консервированная ветчина. Вообще-то это тоже должно было оказаться прекрасно. Любое время, проведенное вместе с Марти, было прекрасным, и неважно, на каком фоне это время протекало, – залива Уайми или крашеного дощатого забора, огораживавшего их цветник.
Когда Дасти присел на край кровати, Скит бросил выпуск «Тайма», который держал в руках.
– С тех пор как они перестали печатать голых девок, журнал стал просто поганым. – Дасти промолчал, и Скит встревожился: – Эй, братец, это была просто шутка, а не бред от наркотиков. Я сейчас, пожалуй, не на высоте.
– Когда ты там находился, все было куда смешнее.
– Да. Но после того, как полет закончится, трудно оставаться веселым, сидя на обломках. – Его голос дрожал, как волчок, замедляющий свое вращение.
Барабанная дробь, которую выбивают по крыше капли дождя, обычно действует успокаивающе. Но теперь ее звук угнетал, служил пугающим напоминанием о тех снах, которые в течение нескольких прошедших впустую лет навевали наркотики.
Скит прижал кончики пальцев с бледной морщинистой кожей к векам.
– Я заглянул себе в глаза в зеркале ванной. Словно кто-то харкнул комками болезненной
Тики – резное изображение божества или предка на многих тихоокеанских островах.